Перчинка (не полностью)

- Нет, - решительно сказал он. - Очень жаль, конечно, но я уже сказал это не для ребят. Ты нам только мешать будешь, пойми ты это. Но ничего, не огорчайся, - добавил он, дружески похлопав мальчика по плечу. - Какое-нибудь дельце подыщем! Война с немцами только начинается.

Но Перчинка со злостью стряхнул с плеча руку Марио. Ага, значит, он не нужен! Для него, значит, не нашлось никакого дела! Ладно! Но он-то знает, что стоит любого из них! Вскочив на ноги, он дрожащим от ярости и обиды голосом крикнул:

- Раз я вам не нужен, я ухожу!

- Стой! - повысив голос, сказал Марио и, взяв мальчика за руку, силой заставил его сесть на прежнее место. - Смотри, Перчинка, без глупостей. Ни в коем случае ее выходи отсюда. Если мы начнем расхаживать туда-сюда, эти сразу заинтересуются. Запомни: сейчас у нас всё как в настоящей армии. А в армии не только приказывают, но и подчиняются. Ты тоже должен научиться подчиняться. Когда ты понадобишься - а ты еще понадобишься, будь спокоен, тебя позовут. А сейчас ты должен только слушаться приказаний.

Нельзя сказать, чтобы Перчинку убедили слова Марио, однако он уселся на свое место, бормоча недовольным тоном какие-то неопределенные угрозы. Но Марио сделал вид, что не понимает его бормотания. Песни наверху прекратились. Воспользовавшись тишиной, наши друзья растянулись на соломе, чтобы немного вздремнуть перед операцией.

Часа через два Марио, незнакомец и солдат тихо поднялись и вышли. Ребята крепко спали. Никто из них не проснулся, даже Перчинка. Но едва мужчины начали подниматься наверх, как его тонкий слух тотчас же уловил звук шагов на лестнице. Мальчик быстро вскочил со своей соломенной постели и побежал к выходу.

Дождь перестал. Между клочьями разорванных ветром облаков выглядывала луна. Три мужских силуэта удалялись в сторону улицы Фория. Несколько мгновений Перчинка в нерешительности стоял, наблюдая за ними, потом вышел из развалин и неслышным шагом направился к улице Меццоканноне.

Неожиданно в нескольких метрах от себя мальчик услышал тяжелые шаги немецкого патруля. Он прижался к стене и замер. Вдруг в глаза ему ударил слепящий свет мощного фонаря, какие обычно носили с собой немцы, совершавшие ночные обходы города. Потом над самым его ухом резко, как выстрелы, прозвучали два или три немецких слова. Он поднял глаза и увидел вокруг себя жестокие лица и стальные каски. В бледных лучах заходящей луны зловеще поблескивали вороненые стволы автоматов.

Перчинка догадался, что его о чем-то спрашивают на очень ломаном итальянском языке, но не мог понять ни слова и только молча отрицательно мотал головой. Ему еще никогда не приходилось сталкиваться с немцами вот так, лицом к лицу. Он весь дрожал, но не от страха, а скорее от волнения, от тревожного возбуждения, от сознания того, что он переживает сейчас настоящее приключение.

Посовещавшись, немцы расступились, и вперед вышел дон Доменико, одетый в черную фашистскую форму.

- А, так это ты! - воскликнул он. - Вечно ты крутишься где не надо.

- Здравствуйте, дон Мими, - вежливо сказал Перчинка.

Уже одно то, что он увидел знакомое лицо, пусть даже принадлежавшее такому человеку, как дон Доменико, вселило в него бодрость.

- Можно узнать, что ты делаешь на улице в такое время? - спросил дон Доменико.

И тут Перчинку осенила прекрасная мысль.

- Я хотел сходить посмотреть, не сняли ли охрану со склада на площади Карла Третьего, - не задумываясь ответил он.

В самом деле, что можно было придумать правдоподобнее? Разве трудно поверить, что какой-то уличный мальчишка, каким все его считали, вышел ночью на улицу, чтобы что-то украсть?

Дон Доменико со смехом сказал немцам несколько слов, и один из них, размахнувшись, изо всех сил ударил мальчика по лицу. Однако Перчинка вовремя пригнулся, и огромная лапа немца только слегка задела его по затылку.

- Зря ты туда идешь, - злорадно улыбаясь, заметил дон Доменико. - Там уже давно ничего нет. А вот смотри поймают тебя да к стенке... А впрочем, добавил он, презрительно скривив губы, - для такого, как ты, это самый лучший конец!

Дон Доменико вместе с немцами уже скрылись в темноте переулка, а Перчинка все еще неподвижно стоял на месте, прижавшись к стене и чувствуя, как сильно колотится сердце. Потом двинулся в сторону, противоположную Меццоканноне. Кто знает, что на уме у этого дона Доменико, на всякий случай все-таки лучше поостеречься.

Когда он дошел до площади Карла Третьего, уже слегка брезжило, и Перчинка с обидой подумал, что через несколько минут Марио и его друзья начнут нападение на склад оружия. Но догонять их было уже поздно. Мальчик медленно побрел по пустынным улицам.