Перебеги меня. Современная проза

– Хорошо всё будет! – сказал фельдшер, – Я ей просто обезболивающее вколол, поэтому лежит. Не успела она гвозди проглотить, так бы пена пошла… Из нёба гвоздь вынул, из языка… Вот сволочи… – он тоже погладил лошадь. – Через час встанет. Но ехать на ней нельзя, ясно!?

Мы с Егошей одновременно кивнули.

Через час, вчетвером мы помогли подняться Аннушке и втроём направились домой. Я держал лошадь в повод, радом шел Егоша, провожая нас до схода с дороги, с другой стороны лошади шла Даша и всю дорогу шипела:

– Эх, я ему задам, как же я ему задам! Вот он у меня получит…

Я шёл молча.

Дед, выслушав от Дарьи всю историю, сказал:

– Идите завтра в школу тоже. Неделю ждать нельзя. Я с директором тоже поговорю на днях…

***

На следующий день утром я уже допил свой чай, когда из своей комнаты вышла Даша. Мне сразу захотелось ещё чаю…

Внешность у неё была такая же незнакомая, как и на моём Дне Рождении – подведённые брови, волосы – банты, только стрелки глаз чуть опущены вниз, что придавало лицу более строгое и холодное выражение. Разве ещё платье было другое – более практичное, школьное. Даша опять превратилась в "незнакомку"…

– Доброе утро… – высокомерно сказала она, посмотрела на меня и, проведя рукой сверху вниз, демонстрируя свой облик, пояснила, – Это моя боевая раскраска… Раз мы для них "Дикие", дикими и будем!

– До Княземского я пойду с тобой… – твёрдо уточнил я.

– Конечно! – она взяла чайничек и налила чаю мне и себе, – Сейчас пойдём.

Так как Аннушка ещё болела, мы пошли пешком. Идти было далеко, часа два. Всю дорогу мы вырабатывали стратегию противостояния Княземскому и его "банде".

***

Школа встретила нас молчанием – никаких выкриков, никакого "оцепления". Некоторые прятали взгляд и отворачивались, некоторые глядели откровенно сочувствующе, практически все впадали в какое-то оцепенение при виде Дашиной "боевой раскраски". Девчонки зашептались.

Когда открыли дверь школы, никто в неё не рванулся – нас пропустили вперёд, и только когда мы вошли – загалдели.

После первого урока Даша сказала мне, что Княземского пока нет и никто его не видел, зато в её класс то и дело заглядывали всякие "личности" – поглазеть. Я в ответ поделился новостью о том, что по словам Егоши, старшеклассники собираются "вломить" Княземскому и его банде за то, что они хотели убить лошадку.

– Поэтому его и нет… – отчеканила Даша.

– Трус… – констатировал я.

Оказалось, я был не прав.

После второго урока Егоша сказал мне, что Княземский "явился" и переобувается. Мы вдвоём побежали в кабинет 6а класса –  сообщить Даше.

– Хорошо, – ответила она спокойно, продолжая что-то писать.

Мы сели за парту позади, которую нам быстро освободили Дашкины одноклассники.

В коридоре наступила тишина, и я понял, что сейчас впервые увижу этого "Стаса Княземского".

Он вошёл и встал в дверях, оглядывая класс. Увидел меня, поднял вверх одну бровь.

Парнем он оказался широкоплечим, загорелым. Видно было, что физический труд ему не в новинку. Короткие светлые волосы, лицо правильной формы, чуть прищуренный цепкий взгляд, крепко сжатые губы. Ростом, пожалуй, он был выше меня. Если он и знал, что старшеклассники хотят его побить, то не боялся. Мне почему-то стало его немного жаль. Не потому, то его хотят бить, а потому, что он сам сделал неправильный выбор.

Мы смотрели друг другу глаза в глаза – и никто не мог первым отвести взгляд, пока со своего места не поднялась Даша… извиняюсь, Дарья Сергеевна…

Взгляд Княземского метнулся на нее, затем на меня, потом, узнавая, снова на Дашу, где и замер… Княземский сделал шаг назад, а Даша шагнула вперёд.

Она была до такой степени царственна, даже со спины, что я засомневался – действительно ли она приехала к нам из деревни, а не из какого-нибудь дворца.

– Даша?… – растерянно проговорил Княземский.

– Стас! – отчеканила она и левой рукой сделала плавный указующий жест, – Сядь.

Пока он, сутулясь, медленно и обречённо брёл к своей парте, Дашкин корпус неумолимо поворачивался вслед за ним. Когда он сел, уронив портфель на пол, и положил руки на парту, она подошла следом.

Вся спесь и гордый вид Княземского куда-то испарились. Думаю, что он почувствовал себя никчёмным бродягой. А Даша была великолепна в своей строгости и красоте:

– Зачем ты это сделал, Стас? – она положила правую ладонь на его парту и чуть склонилась над ним, – Зачем? – сделала долгую паузу, дожидаясь ответа.

Стас молчал, только еще ниже опустил голову. Весь класс замер. Замер и коридор – наверное, Дарьины слова были слышны и там.

– Это не я… – решился он ответить, сказав это глухо и тихо. Даша продолжала ждать.

В который раз я поразился тому, как мало знаю эту девочку, к чьей мягкости, доброте и наивности привык, совсем не подозревая в ней столь ужасной твёрдости и неумолимости. Рядом сквозь зубы выдохнул Егоша:

– Хочется спрятаться, – прошептал он так тихо, что услышал только я.

– Это не я! – громче и чётче повторил Княземский, выпрямился и посмотрел Даше в глаза. Мне показалось, что в его нахмуренных бровях вот-вот блеснет молния, – Но я знаю, кто…