Перебежчик

- Прости, - сказал он Салли, снова взяв ее под руку. Она шмыгнула носом. Дождь намочил ее волосы и испортил прическу. Она плакала, и Старбак прижал ее к себе, накрыв алой подкладкой своей шинели. Дождь жалил его в лицо.

- Ты был прав, - приглушенно пробормотала Салли. - Нам не следовало туда идти.

- Им не следовало вести себя подобным образом, - ответил Старбак. Салли тихо всхлипывала.

- Иногда я просто хочу быть такой, как все, - выговорила она сквозь слезы.

- Просто хочу иметь дом и детишек, ковер на полу и яблоню в саду. Я не хочу жить, как отец, и не хочу быть тем, кто я сейчас. Только не навсегда. Я просто хочу быть обыкновенной. Ты понимаешь, о чём я, Нат? - она подняла на него глаза, ее лицо освещали огни кузниц, круглосуточно горевшие у реки, на противоположной стороне ручья.

Он погладил ее по мокрому от дождя лицу.

- Понимаю, - сказал он.

- А разве ты не хочешь быть как все? - спросила она.

- Иногда.

- Боже, - она отпрянула от него, вытерла нос и смахнула мокрые волосы со лба.

- Я надеялась, что скоплю достаточно денег, чтобы после войны открыть магазинчик. Ничего особенного, Нат. Галантерея, что-то вроде того. Я коплю деньги, ну знаешь, чтобы быть как все. Не выделяться. Не быть какой-то "мисс Ройял", просто быть, как все. Но отец прав, - встрепенулась она в новом порыве мстительности, - в этом мире люди делятся на два типа. На овец и волков. На овец и волков, Нат, а себя не изменить. А они там все овцы, - она с презрением указала через плечо в сторону бараков.

- И твой приятель тоже. Весь в отца. Он боится женщин, - замечание было на редкость уничижительным.

Старбак снова притянул ее к себе, уставившись через покрытый тенью Кровавый Ручей туда, где на рябой от дождя поверхности воды отражались кузнечные огни. До сего момента он не осознавал, насколько одинок был в этом мире. Изгой. Одинокий волк, сам за себя.

Точно такой же была и Салли. В поисках независимости нарушившая правила благопристойного общества и посему отвергнутая им. Ее никогда не простят, как не простят и Старбака.

Но раз так - значит, он будет сам за себя. Он наплюет на людей, отвергнувших его, став солдатом, лучшим из лучших. Он знал, что его спасение на Юге в этом и заключается - никому не было до него дела, пока он яростно сражался.

- Знаешь, Нат, - произнесла Салли. - Я думала, у меня есть шанс. Знаешь, настоящий шанс, что я смогу быть... хорошей.

Она пылко акцентировала последнее слово.

- Но они не хотят принимать меня в свой мир, правда?

- Тебе не нужно их одобрение, чтобы быть хорошей, Салли.

- Теперь мне плевать. Когда-нибудь они еще будут умолять меня, чтобы я позволила им ступить на мой ковер, вот увидишь.

Старбак улыбнулся в темноте. Шлюха и неудавшийся вояка, они объявили этому миру войну. Наклонившись, он поцеловал мокрую от дождя щеку Салли.

- Надо отвести тебя домой, - сказал он.

- В твою комнату, - ответила Салли. - Работать меня сейчас не тянет.

Где-то внизу на улице тронулся поезд. Пылающий отблеск паровозной топки мерцал среди влажной травы за ручьем. Локомотив тянул за собой вагоны с боеприпасами, предназначавшимися для отправки на полуостров, туда, где тонкая линия обороны мятежников сдерживала целую орду. Старбак довел Салли до дома и уложил в свою постель.

В конце концов, он был грешником, а эта ночь явно не подходила для покаяния. Салли ушла от Старбака только после часа ночи. Так что нагрянувшие солдаты застали Старбака в постели одного.

Спал он как убитый, и потому первым осознанным им признаком вторжения стал треск вышибаемой наружной двери. В комнате было темно.

Он пытался нащупать револьвер под громкий топот на лестнице, и стоило ему наконец потянуть рукоятку из кобуры, как дверь с грохотом распахнулась, и яркий свет фонарей осветил крошечное темное помещение.

- Опустил оружие, парень! Опустил! - все одетые в мундиры солдаты были вооружены винтовками с примкнутыми штыками. В Ричмонде примкнутый штык являлся символом "бандюг" - военных полицейских генерала Уиндера. Старбак, не будучи дураком, послушно выпустил револьвер.

- Ты Старбак? - спросил человек, приказавший опустить оружие.

- Кто вы? - Старбак прикрыл глаза. Комнату освещали три фонаря, и она казалась набитой взводом солдат, не меньше.

- Отвечай на вопрос! - рявкнули на него в ответ. - Ты - Старбак?

- Да.

- Взять его, быстро!

- Да дайте мне хоть одеться, Господи!

- Шевелитесь, ребята!

Двое мужчин схватили Старбака, стащили с кровати и весьма чувствительным и болезненным толчком приставили к стене, с которой потихоньку сыпалась штукатурка.

- Накиньте на него одеяло, ребята, а то даже лошади покраснеют. Капрал, наручники на него!

Зрение Старбака привыкло к свету, и он разглядел старшего офицера - капитана с темной бородой и широкой грудью.

- Да какого дьявола..., - запротестовал было Старбак, когда капрал извлек кандалы и цепи, но удерживавший Старбака солдат снова грубо прижал его к стене.

- Молчать! - прогремел капитан. - Забирайте всё, ребята, всё.