Перед алтарем

— Нравится?

— Такие вещи не могут не нравиться. Честно говоря, у меня никогда не было дорогих украшений, так что я к ним равнодушна и разбираюсь в них плохо, но это… это потрясающая вещь. Я даже представить не могу, кто достоин ее носить.

— Колье изготовили в конце девятнадцатого века по заказу моего прадеда, с тех пор украшение в нашем роду передается супруге старшего сына. Незадолго до нашей свадьбы моя мать вручила его мне и была очень огорчена, когда не увидела его на вас в день нашего бракосочетания.

— Но вы же понимаете, что я не имею на него никакого права. Очень жаль…

— Послушайте, — перебил ее Тони, — я не вижу ничего страшного в том, что вы на один вечер наденете колье ради не очень молодой больной женщины.

Не в первый уже раз его бесцеремонность задевала Джулиану за живое.

— Вы не видите ничего страшного, — едва сдерживаясь, повторила она. — Что еще от меня потребуется? Почему я должна делать то, что мне не нравится? Почему я должна идти на жертвы ради вас, вашего брата, вашей матери, вашей фамильной чести и прочего? Почему вы так жестоки? Где ваше хваленое благородство? Где ваше…

Он не дал ей договорить.

Наверное, Джулиана не удивилась бы, если бы Тони развернулся и вышел из комнаты или перекинул ее через плечо и сунул под холодный душ. Наверное, ее не удивило бы ничего, кроме того, что он сделал.

Он опустился на колени и прижал ее левую руку к своим губам.

Гнев и злость покинули Джулиану так же быстро, как и пришли. Запнувшись на полуслове, она замерла, глядя сверху вниз на склонившегося перед ней мужчину.

— Тони…

Он поднял голову.

— Простите, Джулиана.

Боясь, что вот-вот расплачется или совершит что-то столь же глупое, она отняла руку и отступила на шаг.

— Ладно, поступайте как знаете.

Тони поднялся.

— Женщине не пристало самой надевать на себя украшение.

Джулиана протянула ему футляр.

— Пожалуйста.

— Повернитесь.

Через секунду, когда его пальцы коснулись ее шеи, она пожалела о том, что необдуманно согласилась на очередную пытку. Тони же, как будто догадываясь о ее реакции, нарочно не спешил.

— Ну как? — спросил он, наконец отстранившись.

Джулиана только покачала головой.

— А по-моему, неплохо. Вы заметили, как вам идут сапфиры?

Ей и самой показалось, что удивительной чистоты синие камни словно добавили блеска ее голубым глазам.

— Только вот серьги наденьте сами, хорошо?

— Хорошо.

Через пять минут они уже сидели в такси.

# # #

— Тони, дорогой? — прозвучал из-за двери женский голос. — Это ты?

— Да, мама. — Почувствовав волнение Джулианы, он взял ее за руку и ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся.

— Тони, наконец-то. — Сеньора д'Агилар обращалась к сыну, но смотрела на невестку. — Проходите в гостиную.

Джулиана огляделась. Вопреки ее ожиданиям, их не встретил седовласый дворецкий, на стенах не висели средневековые щиты с фамильным гербом, мечи и шпаги, а хозяйка дома совсем не походила на тяжелобольного человека, одной ногой стоящего в могиле.

— Отец сейчас спустится, — продолжала мать Тони, — а я загляну в кухню.

— Кто там у вас сегодня? Долорес?

— А кто же еще? Только она умеет приготовить настоящую паэлью.

Тони обнял Джулиану за плечи.

— Пойдем, я покажу тебе библиотеку.

— Только не задерживайтесь, — напутствовала сына сеньора д'Агилар.

Библиотека представляла собой просторную комнату с забитыми томами деревянными стеллажами, двумя огромными креслами, массивным столом и внушительным камином. Портреты в тяжелых старинных рамах придавали помещению несколько мрачный колорит, вполне, впрочем, уместный в этом хранилище знаний и традиций.

— Чем занимается ваш отец? — поинтересовалась Джулиана, подходя к стеллажу, где теснились солидные фолианты в кожаных переплетах.

— У него была обувная фабрика, но он продал ее лет десять назад и сейчас живет на доходы от двух ресторанов и отеля. Не самое благородное занятие для главы знатного рода, но жизнь в Испании уже не та, что прежде.

— Ваши родители хорошо говорят по-английски.

— Да, отец учился в Англии, а мама выучила язык самостоятельно. Раньше они каждый год ездили за границу, ведь у нас много родственников по всему миру.

Джулиана подошла к портрету, изображавшему средних лет мужчину в военной форме. Жесткий взгляд, гордая посадка головы, плотно сжатые губы и высокомерное выражение лица выдавали в нем человека сильной воли, привыкшего повелевать и не склонного прощать людям мелкие слабости.

— А это?..

— Мой дед, генерал в армии Франко, — коротко ответил Тони. — Я не очень хорошо его помню: он умер, когда мне едва исполнилось шесть лет.

— Скажите…

Джулиана не успела задать вопрос, потому что из коридора послышался голос сеньоры д'Агилар, приглашающей их на ужин.

Опасения Джулианы не оправдались. Ужинали вчетвером в скромной столовой на первом этаже. Прислуживала кухарка Долорес, Не зная ни слова по-английски, она старательно заботилась о Джулиане, то и дело предлагая ей все новые блюда, причем в таких объемах, которые удовлетворили бы и обжору Гаргантюа.