Перед бурей

И тут в ушах зазвучал голос учителя Чи-Цзи, Красного Журавля: «Так-то сей ученик помнит наставления моего храма?»

Вспомнив обо всем этом, Андуин процитировал Калии слова Чи-Цзи:

– Надежда – то, что остается, когда подводит все остальное, – сказал он. – Где есть надежда, там есть место и исцелению, и всему возможному, а порой – даже невозможному.

Глаза Калии засияли, на дрожащих губах появилась улыбка.

– Значит, ты все понимаешь, – сказала она.

– Да, – ответил он. – И знаю, что взять тебя с собой на Встречу – решение верное.

От этих слов по всему телу разлилась волна тепла и покоя. По сомкнутым рукам это тепло передалось и Калии. Морщины вокруг ее глаз и в уголках рта тут же разгладились, складка между бровей исчезла.

Что бы ни случилось, это доброе дело тоже не было ошибкой. Оставалось только надеяться, что за него не придется расплачиваться слишком дорогой ценой.

ТАНАРИС

Команда из гоблина-механика и гномки-минералога прибавила темп. Учинив Гриззеку допрос с пристрастием, Саффи вытянула из него все, что он знал о «боссе». Смотреть, как ее лицо, такое сияющее, открытое (особенно в последнее время), мрачнеет, становится замкнутым – это было для Гриззека сущим убийством. Порой он возмущался тем, как относятся к его народу (точнее, поносят его) другие. Конечно, вовсе не все гоблины до единого торгуют опасными вещами по несуразным ценам. Некоторых очень даже уважали – вспомнить хоть Газлоу, что заправлял Кабестаном, городком к югу от Оргриммара.

Однако Джастор Галливикс воплощал в себе все самое худшее, что только можно сказать о гоблинах. Он был хитер, своекорыстен, заносчив, абсолютно безжалостен и совестью нимало не обременен. Сразу после Катаклизма он дошел до того, что продавал собственный народ в рабство – куда же такое годится? А Гриззек со своей милой Тыковкой, увлекшись исследованием чудесного вещества, совершенно забыли о той причине, что, несомненно, побудила Галливикса исследовать азерит: азерит мог погубить любого, кого он только пожелает.

– Это все я виноват, – сказал Гриззек. Такого несчастного вида он не имел еще никогда. – Как я мог поверить, что Галливикс сдержит слово? Мне следовало понимать, что он потребует делать оружие. А хуже всего то, что я и тебя втянул во все это. Прости меня, Саффи.

– Эй, – откликнулась Саффи, скользнув в объятия Гриззека и прижавшись к его впалой зеленой груди. – Методов твоих, конечно, одобрить не могу, однако я рада, что мы работаем над этим вместе. Ты был прав. Ты знал, что мне захочется участвовать. Может, поначалу я и визжала, и отбрыкивалась – в буквальном смысле слова, – но осталась потому, что сама этого захотела. А еще потому, что…

Гриззек затаил дух. Неужели она хочет сказать…

– Потому что рада, что мы снова нашли друг друга. Ну и мощная же штука этот азерит! В естественном состоянии он склонен взращивать и исцелять. Может, даже Галливикс поймет, что его куда лучше применять для этих целей?

– Пупсик, – возразил Гриззек, – он же гоблин. Мы, гоблины, любим крушить и взрывать.

Отрицать истинность этого утверждения было невозможно.

– Ну так что ж, – хмыкнула Саффи, – строить и исцелять не менее важно, чем разрушать и убивать.

Сафронетта… Как же она наивна! За это-то Гриззек ее и любил.

К моменту появления Галливикса во всей красе – внушительное брюхо, внушительная осанка, улыбка от уха до уха – у них все было готово.

– Торговый принц, – заговорил Гриззек, – позволь тебе представить: моя партнерша по исследованиям Сафронетта Драндульс.

Саффи сделала книксен. В комбинезоне и огромных рабочих башмаках выглядело это нелепо, но очень мило. Галливикс был очарован.

– Рад, рад, – загремел он хриплым, грубым, точно наждак, голосом, и звучно чмокнул руку Саффи. Та побледнела, но руки не отдернула. – Да ты стоишь всего, потраченного на твое похищение, до последнего медяка – и это я еще не видел твоей работы!

– Э-э… спасибо, – сощурившись, сказала она.

Очевидно, больше всего на свете ей хотелось бы врезать Галливиксу, так, чтоб с копыт долой, но она вновь удержалась от действий, которые могли закончиться их заточением, а то и казнью. А то – и тем, и другим.

– Мы работаем над рядом разных вещей, – начал Гриззек.

Но Галливикс оборвал его.

– Надеюсь, над кучей оружия, – сказал он, и, переваливаясь с бока на бок, заковылял во двор. – Нашему вождю очень интересны штуковины, которые делают «бум». Я ей и сказал: «Вождь, – говорю, – не волнуйся, милочка. У меня есть лучший из всех парней, умеющих делать штуковины, которые делают “бум”».

– На самом деле, – вымученно улыбнулась Саффи, – гоблины уже делают штуковины, которые делают «бум», лучше всех на свете. А то, над чем работаем мы, куда более ценно.

Гриззек с Саффи отвели Галливикса в лабораторию. Здесь – так, чтобы произвести впечатление – были расставлены и разложены все плоды их трудов. Испытания начались. Галливикс молчал, не сводя взгляда с азерита. Его крохотные, заплывшие жиром глазки горели жадным огоньком.

Вначале показали то, что можно носить – украшения да безделушки.