Перед изгнанием. 1887-1919

Утром 1 января царь вернулся в Царское Село. Лица из свиты рассказывали, что он выслушал известие о смерти Распутина, не сделав никаких комментариев, но что его хорошее настроение потрясло все его окружение. Никогда с начала войны государь не выглядел таким веселым. Несомненно, он считал, что исчезновение «старца» разорвало тяжелые цепи, от которых он сам не имел силы освободиться, Но вернувшись в Царское Село, тут же попал под влияние окружающих и его расположение опять изменилось.

Несмотря на то, что лишь члены императорской семьи имели право входа во дворец великого князя, мы потихоньку принимали и других. Таким образом, многие офицеры явились уверить нас, что их полки готовы нас защищать. Они доходили до того, что предлагали Дмитрию поддержать возможное политическое выступление. Некоторые из великих князей считали, что следует попытаться спасти царизм, сменив царствование. С несколькими гвардейскими полками хотели идти ночью в Царское Село. Император будет вынужден отречься, императрица заключена в монастырь, а царевич объявлен императором при регентстве великого князя Николая Николаевича. Надеялись, что участие великого князя Дмитрия в убийстве Распутина прямо предназначало его возглавить это движение, и его упрашивали довести до конца дело национального спасения. Лояльность великого князя царю и царице не позволяла ему согласиться на подобные предложения.

В вечер приезда императора великий князь Николай Михайлович явился с сообщением, что тело Распутина найдено под Петровским мостом; в проруби. Позже мы узнали, что его перевезли в приют чесменских ветеранов, в нескольких километрах от города, по дороге в Царское Село. Когда было завершено вскрытие трупа, сестра Акулина, молодая монахиня, которую Распутин некогда «увещевал», прибыла по приказу царицы и одна с санитаром приступила к скорбному туалету. Под конец она положила на грудь «старца» распятие, а в руки письмо императрицы:

«Мой дорогой мученик, дай мне твое благословение, чтобы оно постоянно было со мной на скорбном пути, который остается мне пройти здесь на земле. И помяни нас на небесах в твоих святых молитвах.

Александра».

Вечером 1 января, несколько часов спустя после обнаружения тела Распутина. генерал Максимович явился уведомить великого князя Дмитрия – на этот раз именем императора – что он содержится под арестом в своем дворце.

Мы провели беспокойную ночь. В три часа утра нас предупредили, что несколько подозрительных типов, утверждающих, что они посланы нас защищать, проникли во дворец по черному ходу. Поскольку они не могли предъявить никаких документов, подтверждающих их намерения, их прогнали, и верные слуги усилили охрану всех входов во дворец.

На следующий день, как и в предшествовавшие, почти все члены императорского дома снова собрались вместе.

Арест Дмитрия занимал наши умы и был темой всех разговоров. Подобная мера, предпринятая к члену императорской семьи, была событием, важность которого превосходила все остальное. Никому не приходило в голову, что гораздо более серьезные интересы, чем наши, были затронуты. Что от решений, которые примет царь в ближайшие дни, зависит судьба страны и династии, не говоря об исходе войны, которая не могла кончиться победой без объединения народа с государем. Смерть Распутина делала возможной новый политический курс, который должен был, теперь или никогда, освободить Россию от паутины преступных интриг, опутавших ее.

З января вечером агент тайной полиции явился во дворец на Невский проспект с объявлением, что он получил от Протопопова предписание охранять со своими людьми жизнь великого князя Дмитрия. Последний ответил, что не имеет никакой нужды в протекции министра внутренних дел и запрещает полицейским вход к себе. Тем не менее, они шпионили за нами с улицы. Но вскоре явились другие стражи, на этот раз военные, присланные генералом Кабаловым, губернатором города, по настоянию председателя Совета министров Трепова[169], которому стало известно, что приверженцы Распутина составили против нас заговор. Таким образом, наши надсмотрщики сами оказались под надзором.

Англо-русский лазарет располагался на втором этаже дворца и был соединен внутренней лестницей с апартаментами великого князя на первом этаже. Этим путем банда сторонников Распутина, проникшая во дворец под предлогом посещения раненых, пыталась пройти к великому князю. Но они наткнулись на часового, которого по совету старшей сестры Сибиллы Грей, поставили у входа на лестницу.

Итак, мы были как в осажденной крепости и могли следить за развитием событий только по газетным статьям и рассказам тех, кто приходил нас навещать.

Каждый, естественно, излагал собственные взгляды и суждения. Но у всех мы заметили одну и ту же боязнь любой инициативы и отсутствие каких-либо планов на будущее. Те, кто мог бы действовать, держались в стороне, предоставив Россию ее участи. Лучшие были самыми робкими, неспособными даже объединиться для совместных действий.