Перед Великим распадом

Литовцы отвечали корректно: спасибо, что делегация из России кое-что поняла в Литве.

Мне хотелось видеть эти республики отделенными, самостоятельными, без злобы обращений в ЦК, без охранительного испуга с нашей стороны. В то же время во мне шевельнулось ослабленное верой в свободу что-то имперски пристрастное к ним. Казалось, что позиция Горби гуманнее, он обращается через головы идей – просто к человеческим сердцам. Творить сотрудничество, а не разлетаться, не множить зло.

Открытие границ в ГДР, торжества объединения Германии, она выходит вперед – ЕЭС окрашивается в германские цвета (кто же был победителем в войне?) Югославия становится пробным полигоном грядущих перемен, стремится доминировать на Балканах, пробивая дорогу к морским воротам на Ближний Восток. Сепаратистские силы зачеркивают идею федерализма.

В Чехословакии началась «бархатная революция». Основатель Народного руха Украины Вячеслав Чорновил предупреждал, что на Украине возникла угроза тоталитаризма, на местах остались партийные кадры, власть назначает своих наместников. Потому не идет переход к рынку. Выход – в конструктивной оппозиции.

В Польше избран рыночный путь. Смена власти в НРБ. Венгрия открыла границу Австрии, пробив «железный занавес». Даже в Тунисе демократия – после долгого застоя при императоре, после его смерти.

Расстреляны Чаушеску и его жена. Якобы, из-за сохраняющейся мощи его сторонников. Стенограмма скорострельного суда над ними. Какие обвиняемые, такие и судьи! Наконец, развязали ужас насилия.

Завсегдатай на посиделках в исполкоме общественного Движения отставной кегебешник Геннадий Сергеевич удовлетворенно вздохнул:

– Правильно убили. Десант мог их перехватить.

____

Мартовский снегопад, глубокие лужи. В атмосфере ощутимы аномалии. Может быть, это конец света?

В моей голове сплелись в нераспутываемый узел сложные противоречивые мысли. Где та конкретная цель, которой, как полноводная река, должно заполниться содержание моего общественного движения, от которого все столько ожидают? Как бороться с другими, когда борешься сам с собой (Ортега-и-Гассет)? С другими борются фанатики. Фанатик – для себя окаменелость, борец за веру. Лишь те, кто не мыслит себя, стремятся убеждать остальных. Похожи ли такие аскеты, как я, на фанатиков?

Меня влекло к мастерам пера и кисти. Я считал, что суть человека выражает только творчество, искусство подлинное, – то есть то, что передает оттенки действительных переживаний, честных отношений времени. Там и надо искать цели нашего общественного движения. Не в том, что склонно принимать желаемое за действительное, приподнимание действительности социалистического реализма. Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман. Возвышающий, ободряющий, утешающий.

Я был наивен, простодушно верил в силу литературы, и до сих пор занятия поэзией кажутся самыми лучшими, самыми нужными минутами жизни. Почему? Верил в очищение мозгов внезапными озарениями, если их гениально подвигнуть? Хотя уже приходят сомнения. Люди хотят жить привычным – им не надо прозрений.

Приятель Юра Ловчев пригласил меня и Гену Чемоданова в Дом литераторов, где он был техническим секретарем, – то самое здание Массолита, бывшее дворянское гнездо подковой, с двориком и фонтаном в центре. Здесь решалась творческая и личная судьба писателей, здесь они вычеркивались из жизни и литературы.