Перед Великим распадом

Медлительный абхазский писатель с застывшим сарказмом на лице, которого отлучали от советской литературы за участие в подцензурном журнале, резко бросил в зал, выпячивая вперед нижнюю челюсть:

– Нет «человеку идеологизированному»! Работодателю нужна идеология, а не качество работы. Держится на всеобщем дефиците, его же и создавая. Настоящий писатель живет на фоне вечности. Идеологизированный же – заменяет чем-то другим. Классовый расизм. Совершенство таланта отрицает долгий идеологический путь развития человека. Зачем Шаляпину коммунизм? Он осуществился и так. Достиг совершенства другим, более коротким путем. Счастье не требует долгого идеологического пути, наоборот, гибнет на нем. Идеология приводит к падению мастерства.

– Необходимо возвращение к безусловной ценности личности, нравственным ценностям, – припечатал он. – Не коллектив воспитывает человека, а человек – основа коллектива. Все сейчас поворачивается к душе. Вся философская проблематика. Философия перестройки должна быть гуманистической.

Кто-то сидевший у стены сказал:

– Сначала нужно самоуправление – на всю Россию, и оттуда брать депутатов вверх. Должны быть личности, а не представители партий.

Это был давний спор. Я прочитал много статей по этому вопросу, и, конечно, в силу своей провинциальной образованности и романтической веры в существующую безграничную близость в мире предпочитал нутряное, изначальное, без наслоений соборности и религиозной веры.

Модно небритый теоретик пытался высказать свою идею до конца:

– Западная классика остается актуальной, с ее темой стоицизма, долга – даже не перед социальным злом (это наш застой брал на пропагандистское вооружение), а перед трагизмом существования. Там размышляют о человеке вообще, в ком стали проблематичными гуманистические ценности. Человек – многомернее, сложнее приготовленной ему цивилизации. Вера в человека – самая трудная из всех.

Да, я действительно в застое жил социальными проблемами, чувствовал в них последнюю истину. Но сейчас не знаю, может ли человек выстоять в трагизме существования вообще.

Диссидент Марк бурчал себе в живот:

– На Западе никогда не было такого тоталитаризма, как у нас – сверху донизу, и внутри – в психологии. Потому разрушить надо все! Высвободить «я». И только после подлинные индивиды начнут кооперироваться для своей необходимости. Авторитаризм продолжит агонию, придется выпить чашу до дна. Политики боятся потерять власть.

Не глядя на Марка, Гена Чемоданов попытался исследовать проблему исторически.

– Эта тайная болезнь Возрождения проявилась, когда труд перестал быть общественным или символическо-религиозным, свелся к накоплению и потреблению. Отсюда философия Декарта: «Мыслю, следовательно существую» – субъективизм западно-европейской культуры, духовная робинзонада. «Я» и «не-я» – центральная задача фаустовской души Запада. Отсюда кантовский «категорический императив». Капитализм выделил в самостоятельные сферы искусство, науку и философию. Вся послекантовская культура стремилась преодолеть Канта. Гуманизм стал змеей, кусающей себя за хвост (Ницше). От совпадения красоты и истины (античность, средние века, Гегель, Шеллинг) – через подвижное их соотношение (15 – начало 19 вв.) – к отделению красоты и истины. Буржуазия лишила все роды деятельности священного ореола (Маркс). Наступил рынок идей, духовное стало предметом потребления. Истина, мол, недоступна людям (сколько голов, столько и умов), и потому, мол, задача художника – проявление его уникальной и абсолютно свободной индивидуальности. Кто любит идеологию, тот убивает людей (Камю).

– Да, красота есть добро, – оживленно заговорили за столами. – Это единство в Европе давно разрушено, а у нас сохранилось доныне.

Гена продолжал в том же духе:

– Итак, в культурно-исторической драме сейчас два принципа: самостоятельной свободной личности – судьи истины и красоты (оборотная сторона – поиски через архаику, миф, «коллективного бессознательного – Хайдеггер, Юнг). С другой стороны, принцип «соборного» отношения к истине, не как личной собственности, а как к началу, которая больше владеет тобой (начало в античности и средних веках). Абсолютизация субъекта идет от обожествления человека (Возрождение) через абсолютизацию его Разума (Просвещение) к выделению в псевдосамостоятельную силу каждой его телесной и душевной способности (Авангард).

И заключил:

– Россия не испытала в полной мере влияния Возрождения, Реформации и Просвещения. Потому сумела сохранить содержательное начало культуры, общенародный и даже общечеловеческий характер своей духовной жизни (Достоевский). Ценность личности предполагает сверхличные ценности.

Одобрительно зааплодировали.

– Так! Русская литература, с ее чувственной передачей фактуры бытия, идеей жертвенности и искупления, видит задачу обретения духовной истины.