Передний край (ЛП)

  Раненый офицер ввел в раны лидокаин, прежде чем начать тщательный и трудоемкий процесс их зашивания. Снаружи, в коридоре, сидя в инвалидных колясках, стульях, сгорбившись на костылях или плечах подруг, растянувшись по полу, росла вереница ожидающих операции. Дорожно-транспортные происшествия, потасовки на дискотеках, подростковая бравада, бытовые недоразумения. Офицер, сознавая это, тем не менее не торопился. Как коллега-врач Тим Флетчер заслуживал самого лучшего внимания, а квалифицированные специалисты не были настолько устойчивы, чтобы их потенциал можно было легко растратить. Офицер особенно бережно обращался с руками Флетчера.

  После перекрестного сопоставления его крови за плазмой последовали две единицы эритроцитарной массы. Флетчеру, который, казалось, беспокойно приходил в себя и терял сознание в течение нескольких часов, сделали внутримышечные инъекции петидина, чтобы облегчить боль.

  Когда Кевин Нейлор несколько застенчиво вошел в палату, Флетчер лежал в боковой комнате, а к тыльной стороне его руки была прикреплена односпальная кровать с капельницей. Один рукав пижамной куртки, которую ему дали, был обрезан для бинтов, которые также обматывали его руки и частично скрывали лицо. Когда Нейлор наклонился над ним, одно веко Тима Флетчера резко дернулось, как будто в ответ на что-то приснившееся или воспоминание.

  — Вы родственник?

  Медсестра выглядела как вест-индус, хотя акцент у нее был достаточно местный, она родилась и выросла в Мидлендсе. Ее шляпа была не слишком надежно приколота к густым завитым волосам, а синий цвет ее униформы придавал блеск ее коже.

  — Родственник, ты?

  Нейлор понял, что не ответил. — Кевин Нейлор, — сказал он. «ИДС».

  — Сестра знает, что ты здесь?

  Нейлор покачал головой. «Позвонил с вокзала, уточнил, можно ли приехать. Не знаю, с кем я разговаривал».

  Медсестра шла рядом с ним, глядя вниз. «Я не знаю, сколько смысла вы извлечете из него, под усыплением снотворное. Тем не менее, его скоро придется разбудить для наблюдений. Каждые полчаса».

  Обернувшись, она увидела улыбку на лице Нейлора. — Над чем ты смеешься?

  «Наблюдения».

  «Наблюдение. Что насчет этого?"

  — Мы тоже так называем.

  — То же самое, значит?

  "Похожий."

  Медсестра усмехнулась: «Хочешь узнать свою температуру, спроси у милиционера».

  Нейлор оглянулся на кровать; может быть, ему лучше уйти, чтобы попытаться позже.

  — Я сообщу сестре, что вы здесь, — сказала медсестра, возвращаясь в главную палату.

  Тим Флетчер знал о различных телах вокруг себя в течение предшествующих восьми часов; бледные лица, белые или синие мундиры. Голоса, которые были приглушены, чтобы скрыть свою настойчивость. Посреди всего этого один-единственный крик, резкий и ясный. В какой-то момент он был уверен, что Сара Леонард стояла там в своей униформе медсестры, улыбалась ему сверху вниз, говоря, чтобы он отдыхал, чтобы быть уверенным, что все будет в порядке. Но когда он попытался произнести ее имя, она исчезла. И Карен. Он не видел Карен ни бодрствующей, ни спящей.

  На этот раз это был молодой человек лет двадцати трех или четырех, в бледно-голубой рубашке, темном пиджаке в клетку и темно-синем галстуке. Каштановые волосы, которые, казалось, не подчинялись никаким правилам. Врач? Нет, он не думал, что он врач.

  — Детектив-констебль Нейлор, — сказал мужчина, моложе самого Флетчера, хотя и не выглядевший — только сейчас, только не сегодня. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

  Флетчер хотел бы получить ответы. Почему и кто из них. Особенно кто. Все, что он знал наверняка, это было внезапно, неожиданно; он был напуган, ему было больно. Он помнил черный свитер, перчатки, балаклаву, закрывавшую всю голову, кроме глаз и рта.

  "Какой цвет?"

  "Чернить."

  "Глаза?"

  «Балаклава».

  — А глаза?

  Флетчер задумался, попытался сформулировать картину. Фотороботы, не так ли они называются? — Синий, — сказал он, почти столько же вопрос, сколько и ответ.

  — Вы не уверены?

  Флетчер покачал головой; немножко. Больно.

  — Это может быть важно.

  "Синий."

  "Для определенных?"

  "Нет."

  "Но …"

  — Насколько я знаю, насколько я помню… синий.

  «Доктор. — Флетчер, — сказала медсестра, — можно я просто положу это вам под мышку?

  Нейлор наблюдал, как медсестра вставила термометр в ямку перевязанной руки Флетчера и намотала манжету на другую руку, надуя ее перед тем, как проверить его кровяное давление.

  — Давай, — сказала она Нейлору. «Не обращай на меня внимания».

  — Оружие, — спросил Нейлор, взглянув на свой блокнот, — ты видел, что это было?

  — Я это чувствовал, — ответил Флетчер.

  Медсестра продолжала накачивать резиновый баллон, раздувая манжету.

  — Значит, ты не видел? Нейлор настаивал.

  Нисходящий взмах лезвия, освещенный быстрой кривой оранжевого света .

  «Не ясно».

  — Это был нож?

  "Это могло бы быть."

  — Открытый клинок?

  Вздрогнув, Флетчер кивнул.

  — Ты помнишь, сколько времени?

  — Нет, я… Нет, я не уверен.

  — Так долго? Нейлор держал свою ручку перед лицом Флетчера, зажатую между кончиком среднего пальца и подушечкой большого пальца.

  «Артериальное давление в порядке».

  Флетчер закрыл глаза.