Перегной

Справа от меня, прямо на пляже стояла девятка, из раскрытых дверей которой доносилось ритмичное умц-умц-умц. Слева три каких-то бича, по повадкам, одежке и лицам кровные братья Викторовых «окаменелостей» пили под аккомпанемент китайского кассетника. «На Невском праспекти у бара, а малалетка с дивчёнкай стаяал, а на той стороне тратуара мент угрюмый свой поост охрааняял».

Я лежал, оперевшись на локоть, пил пиво и мрачнел. Жара и алкоголь уже начинали делать свое неблагодарное дело, меня развозило и натура оскорбленного идальго требовала мщения. Женщин я с роду не бил, но и простить поругания того немного святого, что осталось в моей израненной и исстрадавшейся душе я не мог.

Мне требовался конфликт, в коем бы моя взыгравшая спесь вырвалась наружу и начала рвать и метать. Хотелось бы конечно, чтобы сейчас кто-нибудь подошел, попросил закурить, потом спросил который час и предложил бы поменяться, на время, часами. И тогда бы я начал рвать и метать, и кромсать ворога на части. Но ко мне никто не подходил. Все вокруг отдыхали как умели и никакого дела им не было до скромно валяющегося в теньке паренька.

Даже никто не докопается – размышлял я хмелея, - а фигли, потому-что видят, паренек такой же, как они, синячит, не выеживается, "мозга" не парит. Одет как все, не в белые брючки, скамейку салфеткой под собой не протирает, в платочек не сморкается. Значит свой. Права значит незнакомка.

Ну что ж, тогда пожалуй придется самому до кого-нибудь докопаться.

Так думал я, а справа от меня из машины слышалось умц-умц-умц. Придется с кем нибудь вступить в конфликт, думал я осматриваясь, а слева магнитофон надрывно повествовал об особенностях побега от конвоя по маршруту поезда «Воркута-Ленинград». Оставалось только выбрать.

Пиво в нагретой жестяной банке заканчивалось и нужно было принимать решение. Душа требовала сатисфакции.

Солнце начало двоится и качнулось вправо, грозя обрушиться за горизонт на западе. Вместе с солнцем качнулись вправо и весы выбора.

Я встал, постоял дожидаясь, пока взбунтовавшийся алкоголь растечется по крови и пошатываясь пошел к машине. Трое мажорчиков - молодых, может чуть помладше меня парней, не обращали на меня никакого внимания.

Определенно это была местная «золотая» молодежь. Что-то я не замечал раньше, чтобы в бедном Штырине много молодежи ездило на машинах. В Штырине на машинах вообще мало кто ездил. Мне вспомнился лозунг-растяжка, на который я обратил внимание еще в первые дни. Узкое белое полотнище плескалось, запутанное между двумя белыми столбами на перекрестке и гордо гласило: «25 лет первому объекту светофорному». Именно так, в соответствии с законами английской грамматики.

Как впоследствии оказалось, «первый объект светофорный» оказался в Штырине и единственным за все время проникновения сего чуда прогресса в город. Впрочем и он был здесь явно лишним. В Штырине преобладал легкомоторный транспорт – угрожающего вида обшарпанные мотоциклы с коляской, на коих восседали коренастые Штыринцы в очках-консервах. В колясках у них неизменно гнездились подруги жизни, с рассадой на коленях. Были у Штыринцев и автомобили, и служили они такой же цели – поездке на дачу, посему и имели завсегда прицеп, в нем инвентарь, все ту же рассаду, и, иногда, мотоблок.

Впрочем, подозреваю, что эти автомобили принадлежали уж совсем зажиточным хозяевам, рачительным и деловитым, пользовавшимся всеобщим уважением, окруженным почетом, довлеющим над другими бытовым авторитетом. Чаще же мотоблоки, запряженные в самодельную телегу, с грузом все с той же рассады скорбно пылили куда-то по обочине.

Нет, конечно попадались мне здесь и навороченных марок блестящие автомобили. Принадлежали они местному бомонду – начальникам, бандитам, коммерсантам, но бомонда, его никогда не бывает много, и он скорее исключение, нежели правило. Бомонд бы не оказался с автомобилем на городском пляже – у него есть свои, прикормленные, места для отдыха. Вдали от посторонних ушей и глаз.

И усредненный дядя Петя на своем москвиче с тележкой под рассаду тоже не будет рассекать по пляжу. А если и будет, значит это только-то, что дядя Петя решил приспособить пляж под огород. Хотя следуя краткой характеристике Штырина и окрестностей, прозвучавшей из уст ВиктОра одним емким словом: просторы, - меньше всего дяде Пете нужен под огород клочок насквозь проблеваной земли в центре города.

Значит это у нас не дачники. И не бомонд. Бомондом этим соплякам еще по сроку службы не положено числиться. Значит надо разъяснить, кто же это такие. Хотя, что-то мне подсказывало, что кем бы они не были, кровь все равно прольется.