Перегрин

К этим наградам я отнесся спокойнее, чем к предыдущим. Они ничего не меняли в моей жизни. Я богат и знатен и без этих побрякушек. Сильнее порадовало то, что Гай Марий больше не упоминал о золоте Толозы. Ведь победили, в том числе, и благодаря моему отряду, а может быть — чего скромничать! — именно благодаря ему. Да и захваченные нами трофеи были дороже прошлогодних. Одних только рабов на каждого моего воина вышло по восемь человек, а мне досталось на целую деревню. К тому же, в лагере мы нашли что-то типа общака кимвров — одиннадцать сундуков с серебром, которое разделили между собой, позабыв о Гае Марии. Для своих воинов я и вовсе стал главным человеком на всем Пиренейском полуострове. Подозреваю, что, если бы захотел и объявил себя правителем Иберии, меня бы поддержали безоговорочно. Только вот я помнил судьбу Ганнибала Барки. Да и в учебниках истории ничего не попадалось о независимом государстве на Пиренейском полуострове в период расцвета Римской республики. Так что поживем в тени крыльев римского орла, пока он не вздумает нас клюнуть.

Обе римские армии разошлись в разные стороны без своих главнокомандующих. Легионы Квинта Лутация Катула переместились на северо-восток, в свои старые каструмы, оставленные под натиском кимвров, которые, как и тевтоны, буквально испарились. Если попадался в этих краях германец, то был из какого-нибудь другого племени, обязательно враждебного кимврам. Легионы Гая Мария потопали в Провинцию, чтобы защищать ее. Сомневаюсь, что в ближайшие годы будет от кого. И германцев, и галлов, и других племен, желающих переселиться в теплые края на плодородные земли, конечно, много, но все они увидели на примере тевтонов и кимвров, чем заканчиваются такие вторжения. Не думаю, что в ближайшие лет двадцать-тридцать найдутся желающие удобрить собой чужие земли. Лучше уж спокойно пахать землю в своей забытой богом холодной глухомани. Должно вырасти поколение, для которого рассказы о разбитых германцах будут казаться небылицами, придуманными стариками, чтобы оправдать свою трусость.

Оба римских главнокомандующих вместе с пленными германским вождями и другими ценными трофеями отправились в Рим. Их ждал совместный триумф. Зная о пассивной роли в сражении Квинта Лутация Катула, триумф предложили одному Гаю Марию, но тот по каким-то причинам отказался. Что-то связывало его с поэтом, несмотря на то, что относился к нему с плохо скрываемым презрением.

Меня их отношения не интересовали, как и триумф. Тащиться Рим и потом обратно с нашим огромным обозом было неразумно, даже с учетом того, что в столице могли с большей выгодой продать наши трофеи, если бы захотели. Мы отправились домой, пройдя часть пути вместе с легионами, которые отослали в Провинцию. Точнее, обгоняли их на два дня, чтобы легче было достать провиант для себя и рабов. После прохода легионов, как и после пролета саранчи, не оставалось ничего съедобного.

82

Все войны из-за баб: то их не поделят; то жена так выест мозг, что муж готов пасть на поле боя, лишь бы избавиться от сладких семейных уз; то ей захочется новое корыто, и чтобы стояло на берегу теплого моря… Одна радость — женщины часто сражаются друг с другом, давая мужчинам передохнуть.

У меня дома именно такая война и происходила, причем я застал кульминацию. Если бы ни мое вмешательство, одна из сторон пала бы на поле брани, потому что бранились мои жены, как рыночные торговки. За время моего отсутствия Ирма родила сына и решила, что у нее теперь не меньше прав, чем у Элисии — и пошло по нарастающей. Первое, что я сделал — признал сына, дав ему имя Юлий в честь самого известного римлянина, пока, вроде бы, не родившегося, а второе — переселил Ирму с ребенком в имение, специально построенной для нее и расположенное километрах в десяти от моей основной базы. Как следствие из второго, стал жить на два дома. Когда одна жена начинала доставать, садился на коня и ехал к другой. Там меня встречали, как самого желанного человека на планете. Положительного заряда каждой жене хватало максимум на неделю, после чего я менял место жительства, опять окунаясь в любовь и заботу.

В Средиземноморье наступило затишье, если не считать восстание рабов на Сицилии, которое подавил второй консул Маний Аквилий, благодаря чему купцы привозили в Кадис полные галеры рабов. Их всех быстро раскупали мои бывшие подчиненные, которым нужны были рабочие руки на прикупленные земли. Они все теперь богатые фермеры. Была еще какая-то возня в Египте, но это было так далеко от нас, что в расчет не принималась. От скуки я опять занялся сельским хозяйством, расчищая и возделывая «ничейные» земли, превращая их в поля, виноградники, сады, пастбища и сенокосы. Чиновник из городской управы за небольшую мзду помогал мне оформить их в собственность. Мне даже пришла в голову мысль, что взятка — самый эффективный инструмент прогресса и цивилизации.