Переинкарнация

Джордж Элиот права: знать худшее намного легче, чем его воображать. Я, к примеру, воображая худшее, вечно влипаю во всякие не слишком полезные иллюзии. А уж там и проблемы сплошная мелочь пузатая, и недруги непременно дураки набитые и я столь отважна да умна, что дух захватывает. Страшно люблю иллюзии: в них душе комфортно, как нигде. Будь моя воля, не вылезала бы из них, как бактерия из состояния цисты. Жаль, реальность вокруг иллюзии, как назло, обязательно изгадит твою нирвану своей… паршивой реальностью. И кто её просит так стараться?

В теории понимаешь, что это для твоей же пользы. На практике же только и рыщешь, как бы откопать очередную иллюзию и плюхнуться в неё с головой. Какая попало иллюзия не подойдёт: зачем окунаться в зряшный блёклый самообман, когда тебе и снаружи за глаза всяческого барахла? Нет уж, пускай там я буду отважной и умной – без прекрасной могу и обойтись. Хотя, чего мелочиться? Прекрасной тоже – один раз живём!

Впрочем, тут шаблонность моего мышления, как никогда, выставляет меня дурой: один раз – это не про меня. Прекрасная – тоже. В третий раз живу и опять каким-то чучелом – сетовала я, слетая с горы, и ничуть не удивлялась, что в башку лезет всякая чушь. Именно эта чушь и не позволяла ужасаться тому, что реальная слизничиха может оказаться стократ хуже воображаемой.

Я понеслась над длинноворсным путаным ковром джунглей к мурашам, мостившим свой понтонный мостик в болото. По пути внимательно оглядывала заросли на предмет транспортных артерий, по которым обычно к врагу подходит подкрепление – читали, знаем. Артерий не было. Впрочем, одна вскоре обнаружилась. Она связывала местный гарнизон с узким ущельем, через который шла поставка яичной продукции потребителям.

Вдоль узкой, но отлично замощённой дороги через каждые десять метров торчали скульптурные парочки часовых с блюдцами на брюхе. Рядовых – как я поняла, спикировав поближе – тут не водилось. Самый примитивный экземпляр из личного состава имел блюдце на груди и мозги, которыми умел пользоваться. Да и своим живым скафандром владел на должном уровне. Вместо железа на каждом «Блюдечнике» красовалась кожаная униформа «а ля черепаха». Но та носит панцирь только на спине – кузены были облеплены им с ног до головы, будто залезли в часто простёганный матрац, сшитый по фигуре. Моих познаний в химии хватило, чтобы догадаться: броня в этом тяжёлом мокром – хоть, выжимай – воздухе должна ржаветь с дикой скоростью.

Прошмыгнув над дорогой, я влетела в расположение военной части, не имеющей даже примитивного забора. Зато обнесённой частоколом «Блюдечников», торчащих вкопанными в землю столбами через каждую пару метров. Через каждый десяток блюдечных часовых стоял десертно-тарелочный – эти имели право крутиться на месте.

Всегда считала себя слабым знатоком военного дела, но даже такому лопуху, как я, это заборно-оградительное построение показалось каким-то сомнительным. Как, если бы весь рабочий персонал швейного цеха бросился искать на полу одну единственную оброненную иглу. Но, кто я такая, чтобы огульно хаять чужие порядки?

Сли категорически не желал демаскировать себя: забился куда-то поглубже и слился с рельефом мозгов. Не поболтать с ним, не посоветоваться. Нет, я понимала, что кузены могут так жахнуть по нам залпами со всех бортов, что вомнут Сли мне в кобчик. Однако ощутимых потерь наша с ним разведгруппа не понесёт. Ну, выбросит нас обратно в саркофаг – и что такого? Это же тебе не мечом по кумполу получать до колокольного звона в ушах. И не нож под ребро – успокаивала я Сли, надеясь заговорить его страхи, как забалтывала свои, внедряясь на вражескую территорию. А сама осторожно стелилась дымком над крышей одной из казарм.

Дотекла до края, выходящего на болота, и уставилась на работников мостостроя. Ничего интересного. Нормально откормленные, явно здоровые, но какие-то замурзанные люди. Дочерна загорелые и неровно обмазанные чем-то белым – насекомые тут лютовали, будто сосланные сюда на каторгу со всех концов света. Интересно: а зомби под матрацами тоже в этой противомоскитной гадости? Не могут же кузены допустить порчу своих боевых машин.

Бросив заниматься фигнёй, наметила следующий ориентир и прыгнула. Очень предусмотрительно и остроумно: оказалась целиком в болотной жиже под лопушком. Прямо перед носом авангарда строителей в набедренных повязках, что укладывали очередной плетёный мосток. Те стояли по пояс в этой мерзости, то и дело, наклоняясь и шаря руками по телу. Явно отрывали от него какую-то кровососущую нечисть – поёжилась я, на секунду позабыв, что не представляю гастрономического интереса.

Собственно, в моей разведке толку, как с Белки и Стрелки в космическом корабле. Наземных боевых действий мы не планировали за ненадобностью. И всё равно интересно: чем тут люди дышат? Дышали они откровенным дерьмом. И вся их служба была тем же. Думать о текучке кадров на этом стратегическом объекте категорически не хотелось. Чего бы не заслужило всё человечество скопом, каждого отдельного мученика всегда жалко.