Переходники и другие тревожные истории (ЛП)

Волосы Шерил растрепались. Её очки были перекошены, а блузка порвана спереди. Шерил навалилась на прилавок и произнесла: — Это просто мания какая-то. Это скоро пройдёт. Так что можешь радоваться.

Нортон мутно уставился на кассовый аппарат, сейчас так набитый банкнотами, чеками и даже несколькими кредитными картами, что ящик не закрывался. Почему-то запасающиеся куклами женщины перепутали отпечатанные чеки на товар.

Он понимал, что должен ликовать от таких рекордных продаж, но также сознавал, глубоко внутри, что это всенародное помешательство на Куклах-Тыквоголовках явило ему, с ужасающей и неизбывной определённостью, тот пульсирующий, скотский ужас, что скрывается в глубинах человеческой души. Это того не стоило.

— По крайней мере, у нас больше нет ни одной из этих треклятых штук, — проговорил он через некоторое время.

— Вообще-то, мистер Нортон, у нас есть ещё одна. Коробка была порвана. Мы же не могли продать её такой, верно?

— О, Боже ты мой…

Шерил полезла под прилавок и вытащила куклу в надорванной коробке.

Нортон горько рассмеялся.

— Это лицо … Оно как у треклятого микроцефала, правда? Знаешь, идиотик — голова с булавку, так вот… Как вообще можно такое захотеть?

— Думаю, вся идея в том, чтобы она не была совершенно прекрасной, тогда люди могут связывать её с…

— Я ХОЧУ ЭТО!! — Внезапно двойные двери распахнулись настежь и вломилась трёхсотфунтовая[57] женщина, трубя, словно взбесившийся слон.

— Нет! Это моё! — Ещё одна, низенькая и жилистая, вскочила с пола у прилавка, где таилась.

Прежде, чем Нортон или Шерил смогли что-то сделать, коробка развалилась и эти две женщины вцепились в куклу, стараясь выдернуть её друг у друга.

— Леди, леди, пожалуйста…

Потом он тоже схватился за куклу, как и Шерил, и минуту все четверо тащили, дёргали, выкручивали, кричали, пытались уговаривать или потихоньку бранились.

Раздался невероятно громкий звук рвущейся ткани.

И опять, прежде, чем кто-то смог что-то сделать, все четыре стояли кружком уставившись на то, что осталось в руках. Толстой даме досталась голова, тощей — большая часть туловища и обе ноги. Нортон и Шерил держали по руке. Наполнитель мягко сыпался на пол.

Толстая дама засопела. Тонкая начала завывать, как сирена воздушной тревоги.

— Ох, дайте мне эту несчастную штуку, — сказал Нортон, выхватывая у других остатки. Он зашёл за прилавок и свалил всё в бумажный пакет, затем вырвал листок из блокнота и прикрепил его к пакету. На листке жирно написал:

ВАША КУКЛА-ТЫКВОГОЛОВКА УМЕРЛА. КАК ЖАЛЬ. НО НЕ ПЕЧАЛЬТЕСЬ. ОНА ОТПРАВИЛАСЬ НА НЕБЕСА. ПОЖАЛУЙСТА, УСТРОЙТЕ ЕЙ ДОСТОЙНЫЕ ПОХОРОНЫ. ПОДПИСЬ: РУКОВОДСТВО.

Он вручил пакет толстой даме, которая приняла его безвольными пальцами. Обе женщины явно находились в шоке. Они ушли без единого слова.

Это была фишка Кукол-Тыквоголовок. Предполагалось, что клиент «удочеряет» их. Производитель даже посылал куклам открытки на Рождество и день рождения, словно настоящим детям. Нортон задумывался, не посылали ли ещё и свидетельства о смерти.

— Я этого больше не выдержу, — заявил он. — Скажите Брандту, что я заболел и беру отгул на полдня. — Он подхватил своё пальто и неверными шагами вышел из магазина.

Жена Нортона разговаривала только штампами. Никогда, за всю их семейную жизнь, она не произнесла фразы, которая сперва не прозвучала в телесериале. Когда-то такое забавляло Нортона. Теперь это было всего лишь просто одним из разочарований жизни и эти разочарования начинали нагромождаться.

Он потратил день, бесцельно бродя по городу и не возвращался домой до обычного времени.

— Тяжёлый денёк, милый? — поинтересовалась жена.

Он лишь что-то пробубнил.

— Ой, бедняжка…

За ужином Нортон был слишком взвинчен, чтобы есть. Он смог только выпить чёрного кофе, уставившись в стол.

— Наша маленькая прелесть сегодня получила самую классную штучку, — похвалилась жена. — Это просто восхитительно.

— Да! — взвизгнула их чудная маленькая дочурка, соскользнув со стула и выбегая из комнаты. Она вернулась с широкой улыбкой на лице и самой отвратительной Куклой-Тыквоголовкой во всём мироздании в руках. — Смотри, папа! Разве она не чудесна? Её зовут Салли.

— Выбрось! Не показывай мне эту штуку ещё и дома!

Жена разинула рот. Дочь залепетала: — Но… но… я удочерила её! Теперь она живёт здесь! Всё в порядке, папа. Она сирота и ей был нужен дом, и я… Вот, смотри.

Она вручила ему бумагу. Это было якобы официальное свидетельство, проштампованное золотой печатью и неразборчиво подписанное каким-то автоответчиком, в общих чертах обрисовывающее условия удочерения. На полях документа отплясывали несносно милые Тыквоголовые Детки. Внизу, мелким шрифтом, среди ряда несобранных тыкв, было нечто под названием: Легенда о Куклах-Тыквоголовках.

— О, Боже ты мой…

Он скомкал бумагу.

— Папа! Нет!

— Остановите его! — закричала жена. (Он слыхал похожее восклицание раньше, но не помнил, в каком сериале)