Переходники и другие тревожные истории (ЛП)

Грубые булыжники были обмазаны глиной и выложены разноцветными плитками, складывающимися в картины. Он видел подобные мозаики из дворцов Кносса и Агии-Триады в музее Ираклиона. Большая часть картин пострадала от огня и времени, но его воображение заполняло лакуны: для начала — изображение храма, каким тот был когда-то, с четырьмя алтарями богов. Затем — лежащие на алтарях человеческие жертвы, со жрецом, воздевшим нечто непонятное — вероятно, нож — над своей головой. Средний цикл картин окончательно завершился. Но в самом конце вновь появились первые жертвы, стоящие перед алтарями со жрецом. Несуразица. Вот подходящее слово для этого. Вся археологическая группа снова и снова перепроверяла эти мозаики. Они так и не получили удовлетворительного ответа, что же изображают эти картины.

— Так вот что они сделали с вами? — спросил Блейк у скелетов. По его мнению, старики вроде него частенько говорили сами с собой. — Они убили вас, затем вернули к жизни — только вы не дожили, чтобы об этом рассказать? — Он рассмеялся. — В чём дело, ваши боги, недостаточно сильны?

А он-то, конечно, мог прибегнуть к сильному богу, подумал Блейк. Богу, который поразил бы Ларри Паркера за его грехи…

Он услышал скрип ботинок по песку, вздрогнул и поднял глаза, наполовину ожидая увидеть там Паркера, явившегося позлорадствовать. Но на него, слегка улыбаясь, глядел Джо Спатакис.

— Poli zesti[64], — сказал он, затем повторил на английском с греческим акцентом, — Очень жарко.

Блейк пожал плечами. — Привет.

— По крайней мере, достаём интересные вещи. Иначе что бы нам всем не смыться с работы и не пойти купаться, а, Джон?

— Нет, не разрешается. Купайтесь в свободное время. — хихикнул Блейк. — Что ещё интересного вытащили сегодня?

— А ты не слыхал этим утром о моей 19А?

— И что там?

— Колодец. Оттуда пахнет сыростью, так что внизу, вероятно, есть пресная вода.

— Вы ничего не кидали туда, чтобы проверить?

— Он и без того завален камнями. Забавно… — Спатакис на миг глянул на море. — Забавно, клянусь, что он завален нарочно — верх задвинут гранитной плитой, которая должна весить пару сотен кило. Так что, никакой грязи внутри нет, только камни. Странно, а?

— Да, странно.

Блейк не нашёлся, что бы ещё сказать. Он вновь принялся за работу, усердно сметая и соскабливая со своей находки грязь и песок. Грек минуту постоял, посмотрел, а за его спиной жаркий бриз шелестел в оливковых деревьях. На пляже плескалось море, невидимое Блейку.

Когда он взглянул наверх, Спатакис уже ушёл.

Прогудела трёхчасовая сирена.

— Завязывай, старина, — сказал Ларри Паркер.

Блейк не поднял глаз. — Нет, ещё немного. Я хочу закончить ещё несколько вещей. — Он не мог отвести взгляд от костей. Теперь ясно виднелись скелеты, оба съёжившиеся в утробном положении, обращённые друг к другу, каждый с рукой на плече другого, в ужасном объятии. Судя по нестёршимся зубам, эти двое были молодыми, когда умерли — определённо не взрослые.

— Пошли, — позвала Дженис. — Они были там четыре тысячи лет и подождут ещё денёк. Мы идём купаться.

— Прекрасно. Я скоро приду.

— Ты работаешь, как проклятый, — заметила она.

Он глянул один раз, когда она уходила. Увидел, что Ларри ждал неподалёку и они оба пошли вместе. Как делали они с Дженис на первом свидании, когда впервые стали любовниками. Теперь же Блейк чувствовал, что она уходила, а он не знал, как её остановить.

— О да, — прошептал он. — Как проклятый.

Он кинулся в работу с такой неистовой энергией, что сам удивился. Когда он наконец-то оторвался, это случилось лишь потому, что непроглядные тени закрыли кости и ему едва удавалось различить щётку на песке. Блейк выбрался из траншеи и встал, смотря на запад, на ослепительное море. Волны набегали золотыми и серебряными перстами. Низко висело солнце, медленно спускаясь в складку между двумя далёкими горами.

Жаркий воздух душил его. Летом в этой части Крита никогда не становилось по-настоящему прохладно, даже по ночам. Затем Блейк принялся собирать двенадцать синих пластиковых вёдер, впустую стоящих у края траншеи.

Немного удивившись, он обнаружил, что одно маркировано траншеей 13А, уровень 22 — той самой, где скелеты. Наверное, рабочие переставили его сюда, а потом забыли вернуть назад или сообщить ему, догадался Блейк. И внутри что-то темнело — что-то, найденное вместе со скелетами. Быть может, один из них даже держал это в момент смерти!

Озадаченный, он опустился на колени, затем залез в ведро и достал ту вещь. Это был маленький кувшиноподобный глиняный предмет. Он видел такие прежде: древняя свистулька. Внутрь наливали воду, чтобы управлять высотой тона. Эта выглядела отлично сохранившейся. Блейк осторожно взвесил свистульку в руке. Ему подумалось — на что же похож звук, на что тот походил, когда какой-нибудь ребёнок или взрослый Бронзового века в последний раз дул в эту свистульку.

Кончиком пальца Блейк счистил грязь с её бока. Там оказалась внутренняя надпись линейным письмом Б[65], глубокая и чёткая, с единственным словом: Жизнь. А с другой стороны вторая: Смерть.