Переходники и другие тревожные истории (ЛП)

Ему показалось, что свист прозвучал снова. Он обхлопал карманы, в поисках глиняной свистульки, затем вспомнил, что оставил её в палатке. Блейк не стал возвращаться за ней, а вместо этого пошёл прямо в середину раскопок, петляя среди тёмных траншей.

Вскоре перед ним раскинулся храмовый комплекс — восемью футами ниже нынешнего уровня земли лежало главное здание, окружённое четырьмя глиняными алтарями. Он вообразил кровавые жертвы, которые древние жрецы некогда приносили своим богам. Грубые каменные стены — некоторые семи футов высотой — бросали непроглядные тени на каменные плиты в главном храмовом дворе. Пластиковые вёдра, прозрачные пакеты и инструменты усеивали пейзаж, придавая этому месту странно нереальный вид, словно недоделанные декорации к фильму. Блейку никогда не надоедало смотреть на прогресс раскопок. Вид менялся каждый день.

Вновь раздался свист, ясно и отчётливо, из-за храма. В том направлении было больше траншей; несколько зданий, кладовая с большим пифосом, который ещё не перенесли, проход Джо Спатакиса

И колодец.

Блейк побежал и, когда он так поступил, раздался другой, столь же отчётливый звук: смех. Когда он приблизился к траншее с колодцем — той самой нашумевшей 19А, то увидел, что оттуда исходит свет, мерцающий отблеск, словно там горел маленький костерок.

Воры и вандалы. Это должно было случиться. Они никогда прежде не доставляли много проблем — почему же начали этой ночью? — но это не могло быть ничем другим. Или могло? В этой траншее кто-то должен был находиться.

Он поискал поблизости какое-нибудь оружие и поднял увесистый булыжник, затем крадучись подобрался к кромке траншеи, удивляясь, что собирается делать с этим булыжником, если возникнет такая необходимость.

Но в траншее никого не оказалось и не было никакого света. Тем не менее, колодец выглядел не так, каким описал его Спатакис: огромная каменная плита, закрывавшая жерло, пропала. Зияла раскрытая пасть колодца. Кто-то убрал камни внутри и, хоть это и невозможно, утащил их вместе с плитой. Нигде не было видно ни одного камешка.

Блейк сполз на пол траншеи в ливне песка и гальки, затем нерешительно тронул кромку колодца, наполовину опасаясь, что тот исчезнет, если коснуться иллюзии рукой. Но колодец оставался реальным, твёрдым и открытым. Он ощутил, как из тьмы внизу тянет слабое дуновение. Оттуда вообще не пахло сыростью, только сухостью и плесенью.

Конечно. Что-то было запечатано там четыре тысячи лет.

Что-то?

Он уронил свой булыжник внутрь. Звука удара о дно не послышалось.

Он снова услышал свист, до его источника было рукой подать. Затем послышались шаги. Заскрипел гравий.

Он взглянул поверх края траншеи. И подумал, не спит ли до сих пор.

Мальчик и девочка прошли мимо в ночи, не заметив его, возрастом около пятнадцати лет, нагие, с тёмно-коричневой кожей и длинными иссиня-чёрными волосами. Их тела переливались в лунном свете. Они не из Сидии — был более, чем уверен Блейк, они вышли с раскопок. Их тела были гибкими и мускулистыми. Они двигались с волнообразной грацией танцоров или акробатов и тихо, словно призраки.

Через мгновение они оба пропали с глаз.

И вновь свистящий звук.

Он осторожно выполз из траншеи и последовал за ними. Они направлялись в оливковую рощу, где Блейк обедал в полдень. Ландшафт представлял собой гобелен из тьмы и света, лунного блеска и тени. При свете луны он видел их. В тени они исчезали, словно их никогда и не было.

Когда он достиг оливковых деревьев, то услышал низкое, звериное пыхтение. Теперь он пошёл медленнее, так тихо, как мог, всматриваясь в темноту под деревьями. Что-то бледное двигалось на тёмном фоне. Блейк подполз ближе, затем остановился, когда различил двух человек на земле, обнажённых, целующихся, в объятиях друг у друга.

Это были не те двое, за которыми он следовал, а Ларри и Дженис.

Случилось то, чего он всегда опасался — обнаружить их вместе, вот так и теперь это оказалось более бесстыдным, чем он когда-либо мог вообразить. Блейк всегда задумывался — что же он сделает, что следует сделать. Взглянуть им в лицо? Подраться с Ларри (который неизбежно победит), как один олень с другим, выясняя, кто получит доступную самку? Блейк попытался сказать сам себе, что он не такой, не животное, что Дженис — личность, сделавшая свой выбор, а не чья-то собственность.

Она выбрала измену ему. Долгое время он притворялся, что не знает. Теперь же…

Блейк отступил, лишь наполовину сознавая, что делает, пытаясь вернуться назад во времени, к точке, в которой этого никогда не происходило, Это был предлог, отговорка и он это понимал. Но надеялся, что, если достаточно постарается, то больше не узнает правды.

Он снова увидел греческих мальчика и девочку, стоящих немного поодаль, с другой стороны рощи. На фоне сумрака олив их было трудно различить, но они несомненно были там, наблюдая с предвкушением, которое показалось ему ужасающим. Он тоже наблюдал. Он не мог отвернуться.