Переходники и другие тревожные истории (ЛП)

— Ларри, пожалуйста… — произнесла Дженис.

Ларри запнул пакет в траншею.

— Спасибо.

— Я схожу за Питером, — сказал Ларри.

Блейк вытащил фломастер и должным образом подписал пакет. Так, траншея 13А, уровень 22. Он мог сделать это даже во сне. Пока трудился, глянул ещё раз и увидел, что Ларри, почти невидимый против солнца, берёт Дженис за руку.

Он знал, что Ларри и не пытался скрыть то, что делал. В мире Ларри чужую жену можно было перехватить так же запросто, как любую другую обычную вещь, особенно, если она на семь лет моложе своего стареющего и дряхлеющего, слегка полысевшего мужа. Блейк понимал, что должен разгневаться. Но почему-то внутри была лишь далёкая боль и тоскливая пустота. И это — всё. Жара…

Он чуть не уронил первый осколок кости, когда поднимал его и тут же позабыл о Ларри и Дженис. Кость была холодной, скользкой, почти влажной. На миг он вернулся на пятнадцать лет назад, к шутке, которую сыграли с ним несколько аспирантов в Иллинойсе, когда они работали на индейском могильнике. Студенты вырезали изо льда целый скелет, пойдя на всю эту возню лишь затем, чтобы увидеть выражение его лица, когда драгоценная находка растаяла прямо у него в руках. Но здесь на Крите — при такой жаре — это было только параноидальной фантазией.

Блейк осторожно сжал кость между большим и указательным пальцами. Она не затрещала — значит, не истлела. Это обрадовало его. Не придётся покрывать скелеты ацетоном, прежде, чем перемещать их в лабораторию в деревне.

Но эта кость не просто отлично сохранилась. Она выглядела свежей, почти живой.

В этот день перерыв на обед сделали около половины первого. Рабочие ушли, чтобы перекусить отдельно, тогда как собственно члены экспедиции — Джон Блейк, фотограф Питер О'Мара, Ларри, Дженис и Джо Спатакис, греческий археолог, который помог им с разрешением на раскопки Ломмоса — уселись на маленьком, затенённом оливами, холме, наслаждаясь видом раскопок и ослепительной голубизной Средиземного моря. На камнях перед ними покоилась практически круглая среднеминойская виноградная давилка, довольно сносно служившая закусочным столиком. На ней были выложены сыр Фета, немецкий зельц, сосиски, консервированная ветчина, маслины, свежий хлеб с хрустящей корочкой и фрукты (местные фиги, дыни, апельсины и яблоки с рынка), а ещё открытая бутылка воды и пластиковые стаканчики. Все ели в стиле накладывай-себе-что-хочешь, поначалу мирно, Блейк старался не заговаривать о чём-либо с Ларри, Ларри ненадолго стал почти тактичен. Беседу начал Джо Спатакис.

— Первые полные скелеты за год, — сказал он.

— И отлично сохранившиеся, — подтвердил Блейк. — Я никогда не видел подобных.

— Кости по осени считают, — брякнул Ларри.

Блейк уставился на него. — И что это должно означать?

Ларри пожал плечами. — Ну, может, их просто сбросили в фундамент.

— Не глупи, Ларри, — сказала Дженис.

— Я собираюсь узнать, как они умерли, — заявил Блейк.

Блейк работал весь день с каким-то отчаянным рвением, позабыв обо всём вокруг. Лишь через несколько часов он прервался и с отрешённым изумлением признал свою одержимость.

Разумеется, это было важной находкой, тем, чего он так долго ждал. Но, отчего-то, он жаждал узнать про этих двоих, как о личностях, как о людях, словно они были ему знакомы; и в этом не было никакого смысла. Он — учёный, напомнил Блейк себе. Эти кости — объекты изучения, не отличающиеся от обломков керамики или обтёсанных камней. Наука — это медленный и методичный труд, а не смутные эмоциональные порывы в чём-то убедиться.

Тем не менее, он ощущал иррациональное стремление поспешить. Блейк подумал, не зажариваются ли его мозги на солнцепёке. Но всё равно продолжил трудиться.

Его первоначальное впечатление подтвердилось. Несомненно, эти два скелета обнимались, почти как любовники, на тысячелетия ускользнувшие от смерти. Оставалось лишь гадать, как кости приняли такое положение. Мог ли какой-нибудь полоумный жрец Бронзового века так разложить тела после некоего жертвоприношения?

Нет, у него крепла уверенность, что тут крылось что-то поинтереснее. Назовём это догадкой.

Отирая лоб, он уселся на пятки и поднял голову. Солнце пересекло зенит несколько часов назад и значительно сдвинулось к западу. Оно терзало его глаза. «Вот бы ненадолго остановить время», — подумал Блейк. Он глянул вниз, через траншею, на самую большую стену из ещё оставшихся в храме.