Перекрёстки России

Однако уже тогда находились ярые противники подобного «рукоделия», понимавшие особенности и достоинства самого фотоизображения. Так, французский фотограф Дюрье был одним из тех, кто яро противился всякому вмешательству в отпечаток, ибо «вождение и царапание кисточкой по фотографии, – писал он, – будто бы ради внедрения какого-то искусства, есть не что иное, как отрицание и уничтожение искусства фотографического». Но таких фотографов, понимавших природу светописи, было, увы, немного.

XX век и стремительные изменения, происходившие на земном шаре, все больше упрочивают место фотографии. Она в комплексе с современными средствами информации: вначале иллюстрированными журналами, а с середины столетия – телевидением, формирует новое визуальное мышление у миллионов людей, населяющих нашу планету. Теперь уже вряд ли кого особенно заинтересует живописное изображение Индиры Ганди или Джона Кеннеди, Рузвельта или Сталина, Джона Леннона или Мартина Лютера Кинга. Они навсегда останутся в нашем сознании такими, какими их запечатлели фотожурналисты или фотографы, – именно эти образы подспудно живут в нашем сознании. Можно сказать, что в подкорке каждого человека остались некие следы впечатлений от увиденных некогда наиболее выразительных зрительных образов. По мере того как мы вспоминаем что-то, они возникают в нашей памяти и мы, словно перелистывая некую гигантскую виртуальную персональную фототеку, хранящуюся в нашем подсознании, вызываем эти образы, и подавляющее большинство их заложено в наш мозг именно с фотоснимков.

Мозг человека подобен гигантскому компьютеру, в который мы «сканируем» наиболее понравившиеся нам образы – увиденные наяву или же на фото-, кино- и телеизображениях. В нем есть «папки», в которые мы часто залезаем, а есть просто забытые, но иногда в силу каких-то причин мы вдруг отыскиваем папку, на которой написано, скажем: «Год 1970-й» или «Поездка в Крым», и в памяти нашей, словно слайд-фильм, возникают зрительные образы. Это папки нашей персональной памяти. Именно там мы роемся, когда хотим вспомнить того или иного знакомого, и потому так волнуемся, когда говорим: «Я не могу вспомнить, как он выглядит!»

Кроме того, у нас есть папки как бы «общего пользования», в них мы храним зрительные образы человеческого ПРОШЛОГО, и там у нас много одинаковых изображений, образов, в основу которых чаще всего легли фотографии. И значительную часть среди них занимает портретная галерея.

Примитивные картинки из прошлого, или Несколько слов об опасности организации действительности

Практически с самого момента возникновения фотографии возникло два основных подхода к ее созданию. Первый – непосредственное наблюдение за жизнью и документальная ее фиксация, и второй – создание некой придуманной ситуации и ее съемка. Первый способ традиционно принято называть ПРЯМОЙ фотографией, для второго же по мере эволюции фотографии было придумано множество разных терминов, связанных с технологией создания этой вымышленной или трансформированной всевозможными способами действительности. Это параллельное существование двух разных подходов никогда не замирало и, похоже, будет существовать вечно – тем более что новые появляющиеся технологии лишь увеличивают возможности фотографов в развитии обоих направлений.

Классик фотографии XX столетия Анри Картье-Брессон как-то сказал, что все фотографы делятся на две категории – одни придумывают фотографии, другие наблюдают жизнь. «Я отношусь ко второй», – добавляет мастер. Очевидно, что способ, выбранный Картье-Брессоном, наиболее продуктивный и, более того, позволяющий фотографии максимально полно реализовать свою самобытность, отличающую ее от других видов визуального творчества. Недаром Зигфрид Кракауэр – один из наиболее глубоких теоретиков кино- и фототворчества – некогда очень точно сформулировал «природные склонности» светописи.

Фотография, говорил он, тяготеет к неинсценированной действительности, а случайные события – «лучшая пища» для фотографов.

И тем не менее на протяжении вот уже более полутора веков сотни адептов другого направления придумывают фотографии, создавая некий вымышленный мир – новую реальность. Эта созданная и запечатленная на фотобумаге «реальность» весьма субъективна и отражает режиссерские и вкусовые пристрастия автора, но одновременно и времени, ибо она создается по неким эстетическим канонам, присущим конкретной эпохе. Эта придуманная ситуация может изобразительно сильно меандрировать, занимая очень широкое «вкусовое» и стилевое поле – от подражания классическим образцам до откровенного китча.