Перекресток дорог.Книга 1

— А вот этих, рекомендованных и тобою, я бы не хотела видеть близко от редакции…

— Ты о ком? — спросил Константин. — Если я ошибся, так и скажи.

— О товарище "Михаиле" и нашем связном с Сильверстовым…

— О Владимире Рыбакове?

— Да, о нем, — сказала Нина Николаевна. — У меня пока нет никаких доказательств против этих людей, но интуитивно я чувствую, что они могут принести несчастье нашей организации. Однажды пришлось мне быть на Цыганской слободке. Я даже молоко покупала там, у женщины, которая оказалась матерью Владимира. Ее зовут Дарьей Яковлевной Рыбаковой. Владелица собственного дома, сарая и нескольких коров. Вдова, как говорят, прижимистая. Муж ее служил, как и теперь Сильверстов, экономом городского собрания. Умер он в 1905 году, а Владимира приняли на работу библиотекарем городского собрания.

Когда я зашла в дом Рыбаковых и не перекрестилась на целый иконостас икон в красном углу, Дарья Яковлевна выругала меня и сказала: "От вас крамолой пахнет на версту, безбожием несет. Вот за это мой сынок и возненавидел всяких там революционеров-бунтовщиков…"

— Возможно, Владимир, для отвода глаз в таком свете показал себя перед матерью? — усомнился Константин. Но Мария тоже высказалась в поддержку Нины Николаевны:

— И на меня Владимир Рыбаков произвел какое-то двойственное впечатление. Помните, когда Сильверстов рекомендовал нам не скрывать от Владимира "почтовый ящик" в кушетке, а мы тогда передали Владимиру брошюру "НАРОДНАЯ АРМИЯ", он усмехнулся, презрительно полистал брошюру и сказал: "Детская игра, не больше…"?

— Может быть, он это сказал по молодости лет, — возразил Константин не совсем уверенным голосом…

— А все же надо быть поосторожнее, — сказала Нина Николаевна. — В редакцию ни Владимира, ни товарища "Михаила" включать не рекомендую…

Прошел месяц после этого случая. "Гости" не появились, но Константин и Мария не ночевали на Азовской, 27. Частенько находила приют у своих знакомых и Нина Николаевна.

— Наверное, наш доброжелатель немного сгустил краски, припугнул нас, — сказал как-то Константин в беседе с Ниной Николаевной. — Может быть, перейти мне сюда и готовиться к зиме?

— Да нет, подожди немного, — возразила Нина Николаевна. — Что-то на сердце у меня не спокойно, вещует оно беду. И я, Костя, все же настаиваю, чтобы ты выехал из Севастополя. Арестуют нас, вот увидишь…

Увидеть Константину не пришлось ни своего ареста, ни ареста Нины Николаевны в Севастополе, так как внезапно прибыл на явочную квартиру Стенька Разин, прозванный "Медной душей" за вставной клапан у кадыка.

— Вот притча то какая случилась, просто беда, — зажимая пальцем медный клапан, хрипел он. — Ночевал я в хатенке, на бахче Вадима Леонидовича. Бац, полиция! Обыскали как есть все, до подноготной. Меня-то они отпустили, не зная моей сущности, а Вадима Леонидовича препроводили в Щигровскую тюрьму за возбуждение крестьян к аграрным беспорядкам. Такая притча, что и не приведи, господь: арестуют людей налево и направо. Человек сто уже посадили в тюрьму. И президента Щигровской республики Ивана Емельяновича Пьяных арестовали и отвезли в Курскую тюрьму вместе с дочкой и двумя сыновьями. Вот какая притча. В народе говорят, что повыдавали весь крестьянский союз полиции поп Александр Яструбинский и дворник Григорий Петров…

— Отцу Вадима сообщили о происшедшем? — прервав рассказчика, возбужденно спросил Константин.

— Один крестьянин специально поехал к генералу Леониду Дмитричу. Все ему и расскажет. Вот притча какая. Генерал Болычевцев очень к народу сочувственный и народ к нему со всей душой… Сокрушаются люди, как бы это из тюрьмы вызволить всех арестованных?

— Мне нужно выехать из Севастополя немедленно, — встав, сказал Константин и начал собираться в дорогу, не слушая больше Стеньку. — И ты со мною поедешь, — сказал он ему. — Ведь когда шел сюда, тебя определенно видели некие недремлющие оки.

— А я как должна? — спросила Мария.

— Побудете в городе, пока я сообщу о положении дел. Может быть, приедете по указанному мною адресу вместе с Ниной Николаевной. Чувствую я, что круг смыкается, надо менять место действия.

— Да, милый Костя, выезжай! — Нина Николаевна прижалась к нему, поцеловала. — Езжай. Потом мы спишемся, где и когда встретимся. Я найду пути проинформировать тебя о всем, что интересует тебя из жизни нашей организации и моей жизни. Мария пока поработает здесь. По-моему, за ней нет слежки…

Константин уехал ночью.

Днем Мария встретилась почти нос с носом с той дамой, которую впервые увидела в вагоне при поездке в Севастополь. Дама, показалась Марии, улыбнулась ей. И не лицом или губами, а синеватыми подкрашенными глазами и еле уловимым поворотом головы в небольшой голубой шапочке.

"Кто она и что нужно ей?" — встревожилась Мария. Она рассказала об этой встрече Нине Николаевне. Но та спокойно сказала:

— Наверное, нужно ждать "гостей". Ты работай сегодня с Петей Шиманским в типографии, а я останусь дома одна. Не очень то боюсь налета. Кажется, все подозрительное или, как они говорят, относящееся к уликам и вещественным доказательствам, я уже убрала из квартиры.