Перекресток дорог.Книга 1

После этого ночного обыска и домашнего ареста, Нина Николаевна настояла на выезде Марии Черных из Севастополя для оказания помощи Константину, которому, судя по полученному от него шифрованному письму, в Центре дали задание организовать побеги политических заключенных из Курской тюрьмы, а также из Печенежского каторжного лагеря под Чугуевым.

— Я знаю, что Константин не откажется от любого задания, говорила Нина Николаевна. — Но ведь это превыше сил человеческих… Очень прошу тебя, Мария, возьми часть хотя бы этого поручения на себя. Вы уже работали с Константином по подготовке вооруженного восстания тайно от меня, а вот новое задание выполните, пожалуйста, с моего ведома и согласия. Я и сама бы туда поехала, но… Вчера упала с крыльца и… заболела. Теперь у Константина и у меня не будет нашего ребенка. Да и здесь не могу я оставить друзей в такую тяжелую пору. Кроме всего прочего, нужно еще здесь перепрятать типографию… Вернее, остатки типографии.

Проводив Марию и оправившись немного после несчастного случая, Нина Николаевна раздобыла билеты на бал в доме Хлудова, где условилась встретиться с Сильверстовым Андреем Сергеевичем, известным в организации под кличкой "Андрей Владимирович", и поговорить с ним о делах партийных.

Не обнаружив Сильверстова на балу и ощутив холодное, почти враждебное к себе отношение со стороны дам, Нина Николаевна направилась к выходу.

Ее внимание привлек высокий пышноволосый блондин, приютившийся с дамой на подоконнике за пальмой в кадке.

"Кажется, Сильверстов? — подумала она и, притворившись, что обронила сумочку, нагнулась поднять ее. Кто-то в это время выходил из зала и широко открыл дверь. Поток света хлынул и осветил приютившуюся парочку. — Да, это он с Марией Павловной Керберген. Что бы это значило?"

Сильверстов, видимо, тоже заметил Нину Николаевну и через другие двери проворно повернул со своей спутницей в буфет.

Поколебавшись немного, Нина Николаевна все же решила обязательно поговорить с Сильверстовым, завернула в буфет.

Марии Керберген уже не было с Сильверстовым.

"Значит, сбежала черным ходом на Морскую улицу, — со злостью подумала о ней Нина Николаевна. — Другого выхода из буфета нет".

Стоя спиной к стойке, Андрей с беспечной медлительностью потягивал через соломинку янтарный напиток. Ножку бокала эконом городского собрания картинно зажал тремя пальцами, что переводилось на их условном языке: "Третий лишний!"

В сущности, двадцатипятилетний Андрей, как и Нина Николаевна, ощущал в себе нарастающее напряжение: его тянуло к Нине Николаевне интимное чувство. Он даже ревновал ее к Константину. Теперь же, когда Константин покинул Севастополь и судьба его неизвестна Сильверстову, встала на пути сближения с нею новая преграда: Андрей был встревожен произведенным на квартире Нины Николаевны обыском и боялся, что и его скоро полиция арестует, тем скорее, чем нагляднее будет его общение с нею. Да и, задумываясь о своих связях с комитетом РСДРП, даже являясь одним из активных его членов с времен своей службы вольноопределяющимся в 50-м пехотном полку, где проводил нелегальные сходки и распространял нелегальную литературу, Андрей никак не мог решить: идейно ли он связан с социал-демократией или это лишь увлечение романтической стороной движения и бурлящее вино его молодости?

"Она идет ко мне! — со злостью подумал Андрей о Нине Николаевне. — Неужели она не понимает, что здесь, среди танцующей и веселящейся публики, обязательно есть всевидящие оки и всеслышащие уши? Я буду дерзок с нею. Пусть слушают и наблюдают шпики! Кроме того, мне надо позаботиться заполучить некоторые бумаги и отзывы о моей благонамеренности и политической благонадежности. Резкость разговора с нею тоже будет мне на пользу. А потом… потом я постараюсь, если все обойдется благополучно, помириться с ней… Сегодня же мне никак нельзя задержаться с нею. Найду тысячу поводов, чтобы уйти. Ведь у меня еще и дело имеется: поскольку я заменяю ее в редакции, на мне ответственность за типографию. Мне нужно поспешить к греческой церкви. Я туда вызвал Петю Шиманского и Владимира Рыбакова, чтобы свести их с Христофором Абрамовичем Евдокимовым по партийной кличке "Христе", у которого хранится типография, а они должны перепрятать ее в более надежное место… Вот хорошо, Нина Николаевна заговорила с Петей Никоновым. Значит, она не подойдет ко мне. Может быть, она поедет с ним в Европейскую гостиницу, где, в одном из ящиков стола отца Никонова хранятся наши чековые книжки, отчеты, некоторые прокламации и письма. Мы же с ней недавно договорились, что это имущество она заберет оттуда и перепрячет в другое место. Ведь возможен обыск и в Европейской гостинице…"

Неожиданно Нина Николаевна повернула к Сильверстову, ум которого был взбудоражен всеми теми мыслями, о которых только что было сказано.

— Здравствуйте, Андрей Сергеевич! — поздоровалась она и тут же добавила хорошо известную ему латинскую фразу, намекая на внезапное исчезновение Марии Керберген: — Ут аликвид фиат?