Перекресток дорог.Книга 1

— Вряд ли он отвлекся, — усомнилась Нина Николаевна, зная этого хитрого шпика. — Просто, по мнению охранки, не созрело еще время для ареста. Но вот всем существом своим я ощущаю опасность, нависшую над нами. Нам надо спешить, Николай. Так вот, о бассейне. Он будет дополнительным ориентиром. За главный же ориентир мы возьмем растущие неподалеку тополя. Они видны издалека. И если идти по балке, оставив хутор де Ля-Гарди справа, посматривая на вершины тополей, то в том самом месте, где они скрываются за складкой местности, увидите тропинку. Она ведет к похожему на бараний рог гранитному выступу. По схеме это место вот здесь, — она обвела карандашом кусочек бумаги, поставила штришок. — Место угрюмое и безлюдное. Но запомните одну деталь: обходить выступ нельзя. Нужно карабкаться на него, чтобы никакой, даже случайный прохожий не заметил со стороны дороги. У этого гранитного выступа начинается обрыв с расщелиной. Я туда дважды проникала. И вот в этой каменной широкой трещине есть боковые пещеры первозданной давности. В них не проникают ни ветры, ни воды, ни глаза сыщиков. В этих каменных хранилищах мы и укроем наши партийные драгоценности и бутылки с записками о нашей борьбе, о наших размышлениях и наших надеждах — размышлениях и надеждах простых людей, рядовых нашей партии, которая никогда не запрещала нам думать и передавать эти думы потомству. Я сейчас, Николай, нахожусь в каком-то особом настроении, так что извините, если и говорю обо всем, может быть, экзальтированно. Мне представляется, что если и нам не придется вскрыть замурованное, наши потомки найдут и вскроют, прочтут наши записки и убедятся, что и простые солдаты революции не просто делали по приказу руководителей, а размышляли и ничего при этом не затеряли в общих рассуждениях. Только товарищ Михаил оказался способным без разрешения заглянуть в мои записки, а потом высокомерно заявить: "Не интересно. Затерялось во множестве общих размышлений".

— За товарища Михаила я непременно возьмусь, — сказал Иванов. — Мы от него потребуем, наверное, рассказать о себе на одной из наших сходок. Намечаем провести эти сходки в бывшем помещении библиотеки городского собрания, где сейчас дамская уборная. Только вы, Нина Николаевна, уклонитесь от участия в этой сходке. От женщин там будет кто-либо из сестер Дубицких. А вам не надо, чтобы товарищ Михаил не попытался представить наше недоверие к нему как вашу интригу. Он уже кое-где делал такие намеки… Впрочем, не волнуйтесь, мы его образумим. А ваши записки и я прочитал, правда, мало страничек. И они мне понравились. Даже подумал, умели бы мы писать, как писатели умеют. Вот бы описали полностью те чувства и переживания, какие охватывают нас сейчас…

— Да и будут охватывать потом, дорогой Николай, — вздохнула Нина Николаевна. — Люди мы, а людям все человеческое не чуждо. Это ведь еще Карл Маркс сказал. А ему было жить и работать не легче, чем нам…

Расстались Иванов с Ниной Николаевной, договорившись, что типографские принадлежности и шрифты запрячут его жена Ольга (по кличке "Елена Прейс") и Петя Шиманский в местах, обозначенных на схеме. Все остальное — адреса для связей, прямоугольный штамп и круглую печать Севастопольской военной организации РСДРП, несколько цинковых факсимиле Нина Николаевна, с помощью Иванова, запечатала в металлическую коробку из-под печенья московской фабрики "ЭЙНЕМ". Бумаги и дневниковые записки запрятали в три бутылки, осургучив головки.

— Эти ценности, Николай, я сама запрячу, — сказала Нина Николаевна. — Все равно бы мне пришлось идти и показывать кому-то естественные пещерки в расселине трещины.

Иванов на это ничего не ответил, как вообще не любил напрашиваться к тем секретам, о каких ему не сообщали сами товарищи по организации. Но Нина Николаевна почувствовала, что в нем плеснулась какая-то обида: он даже не пожал ее руки, направившись к выходу. И она, нагнав его в коридоре, придержала за рукав, прошептала:

— Николай, не сердись. Мне ведь тоже хочется иметь что-то в моем личном резерве и под личной ответственностью…

— Да я что, я ничего, — сказал Иванов. — Только если тяжело будет нести, скажи мне, немедленно приду на помощь…

— Помощь мне будет нужна, Николай. Вернее, помощь нужна комитету. Если меня вдруг арестуют, а комитету понадобятся адреса связи, то… Очень прошу зайти тогда к Кате Симакопуло и попроси ее дать тебе платье Екатерины Ивановны Серафимовой. Она знает, о чем идет речь и условилась со мною обо всем. Серафимову, жену прапорщика запаса, ты знаешь. Это бывшая жена брата Кати Симакопуло. Так вот, Катя Симакопуло принесла мне однажды платье Серафимовой, вроде нам нужно было фасон снять. И я вшила в корсет платья ленту с адресами, явками и связями нашего Комитета РСДРП и редакции "Солдата" с двадцатью восьмью городами.

— Спасибо, Нина Николаевна, за доверие! — Иванов растроганно не только пожал, но и поцеловал ее руку. — У нас общие судьбы, и мы друг друга не выдадим, не продадим. Я все сделаю для партии, что будет в моих силах!

………………………………………………………………………………….