Перекресток Старого профессора

Девушка зашла и огляделась вокруг – кровать под атласным покрывалом, тумбочка (абсолютно пустая, в чем она убедилась, обшарив ящики) и большой шкаф. Она подошла к нему, автоматически открыла дверцу и замерла в недоумении. Совершенно очевидно, что шкаф был просто прикрытием для двери, заменяющей ему спинку. Особо не думая, что она сейчас делает, Мона нажала на ручку и открыла дверь в небольшую комнату, сплошь уставленную мониторами.

* * *

Воспользовавшись отсутствием шефа, Никита достал запрещенный телефон, чтобы проверить сообщения. Цыпочка, с которой он познакомился вчера вечером в клубе, была уж слишком хороша и горяча, чтобы оставлять ее без внимания. Это он помнил даже сквозь тяжелое похмелье. Он дал ей номер телефона (он всегда давал барышням свой номер, а не просил у них. Если напишет, значит, точно интересен). Цыпочка написала:

«Привет», и цветочек. Никита моментально считал информацию – пробел между словом и запятой – с этой проблем не возникнет.

«Привет», – ответил он, добавил смайлик с поцелуем и дежурное «как спалось, красавица?»

«Харашо, а тебе», – тут же прилетело в ответ. Так, судя по «харашо», все будет еще проще, чем он думал.

«А мне плохо, я вообще не спал, всю ночь думал о тебе», – бодро отрапортовал Никита, не обращая внимания, как на экране мониторов видеонаблюдения появилась Мона, открывающая дверь в его кабинет.

* * *

Буквально за долю секунды она считала информацию – значит, вот как он за ней следит! Весь дом был как на ладони. И не только. На мониторах были еще какие-то помещения, среди которых она узнала прихожую дома графини и вход в библиотеку. Больше она не сумела ничего рассмотреть. Большое кожаное кресло, стоящее перед пультом наблюдения, развернулось и молодой человек, выглядящий еще более испуганным, чем сама девушка, резко вскинул руку и чем-то прикоснулся к ней.

А в следующую секунду Мона умерла.

* * *

9 декабря

09.14. Я ждал ее вчера целый день и даже, что совсем безумно, целую ночь. Глупо, правда? Кто ходит по ночам в библиотеки? По ночам нормальные люди спят. Среди книг бродят только их рабы, что еще при жизни превратились в призраков. Они охраняют достойные произведения и уничтожают образчики бумагомарательства, не имеющие права называться книгами.

Вчера я нашел такой «труд». Съезд партии, ради которого погибли несколько деревьев и была переведена партия чернил. Никто в своем уме не станет сейчас это читать, разве что историки. Но откуда историкам взяться в моей библиотеке?

Ночью тяжело найти себе занятие, глаза слезятся от букв и пыли, мозг наполняют фантасмагорические видения и идеи, которые по утру и гроша ломаного не стоят. Например, сделать букет из съезда партии и подарить ей. Вначале это показалось мне безумием, и я слишком легкомысленно отмахнулся. Но затем решил попробовать совершить акт вандализма (это было со мной в первый раз) и вырвать лист из части воспоминаний о съезде, под названием «примечания». Интересно, издатели действительно считали, что кто-то не просто прочтет эти труды, но еще и будет писать собственные примечания? Хотя, возможно, у какого-то бедняги просто не было выбора.