Перекресток утопий

«Хотя в нашем дальнейшем творчестве наука играет чисто вспомогательную роль, тем не менее, она у нас присутствует в каждом произведении. Действие наших повестей, как правило, происходит в достаточно отдаленном будущем, а там научно-технические чудеса станут обыденным явлением. К проблеме, которую мы затрагиваем, все это никакого отношения не имеет, но это не значит, что писатель-фантаст может позволить себе быть невеждой. Наши познания в сегодняшней науке достаточно солидны, особенно у моего брата, астронома по специальности, мы в состоянии легко оперировать научными данными, изобретать фантастическую терминологию и не делать просчетов по безграмотности…

Фантастику часто называют жанром, темой, особым видом литературы… Фантастика — это не жанр, не тема, это способ думать, она позволяет создавать такие ситуации (их я и называю моделями. — В.Р.) в литературе, которые я не могу себе представить иначе. Человечество волнует множество глобальных, общечеловеческих, общеморальных забот. Как их перевести на язык литературы? Можно написать трактат, но в трактате не будет людей. Ну, а раз появились люди, то и задачи ее приближаются к общелитературным задачам, или — как любили говорить раньше — к человековедению»…

И все-таки, несмотря на все сказанное, в «Стране багровых туч», в «Пути на Амальтею», в «Извне», в первых рассказах Стругацкие еще не стали Стругацкими. Чего же не доставало? Были в их книгах захватывающие приключения, были хорошие люди и остроумный диалог, но не было большой человеческой, большой философской «озадаченности». К счастью, братья поняли свой просчет раньше других и решительно отказались от традиционной научной фантастики.

Однако и осознав недостатки первых книг, Стругацкие не сразу выбрались на собственный путь. В начале 60-х годов они попробовали выступать в роли создателей утопий. Утопические мотивы мы обнаружим в «Стажерах» (1962 г.), в «Далекой Радуге» (1963 г.), а «Полдень. XXII век» (1966 г.) — это уже полная утопия. «Полдень…» (в первом варианте «Возвращение», 1960 г.) мне не представляется их большой творческой удачей, он писался в прямой, хотя и дружеской полемике с автором «Туманности…» Снова слово Аркадию: