Перекресток утопий

А его спутников суровые, прошедшие идейную закалку на партсеминарах дяди из XX века упрекнули в том, что, увидев на другой планете гнет, невежество, издевательства над разумными существами, они, видите ли, сначала захотели понять, с чем они столкнулись, нет, чтоб схватить автоматы или лайтинги и сразу приступить к расправе. Здесь у Стругацких впервые столкнулись два общества, две цивилизации — передовая и отсталая. В том или ином виде это столкновение, порождающее массу острейших кризисов, пройдет через все их творчество. Но столкновение цивилизаций — это все-таки конфликт надличностный, а человеческое сердце можно затронуть только переживаниями человеческого сердца. Отныне Стругацкие будут всегда подводить героя к распутью, к необходимости сделать трудный выбор; они будут к нему безжалостны, они не дадут ему возможности сыграть вничью. Вовсе не всегда герой выберет добро (это мы увидим, например, в «Пикнике на обочине»), не всегда выбор будет бесспорным (это мы увидим в «Жуке в муравейнике»), иные струсят (это мы увидим в «Миллиарде лет до конца света»)… И мы будем вместе с героем искать выход из жизненных лабиринтов. Не надо только понимать слово «цивилизации» доктринерски. Они могут быть галактическими образованиями, но и два митинга на одной площади тоже могут принадлежать к разным цивилизациям. И выбор — к какому из них примкнуть, может стать для человека не менее сложным, чем для космонавтов, столкнувшихся с нештатными ситуациями на чужих планетах.

Да, начала в «Попытке к бегству» были заложены, но повести еще не хватало глубины, а модели, созданной в ней, — обобщенности, герои же оказались безликим.

С «недоработками» Стругацкие сумели справиться в следующей повести «Трудно быть богом» (1964 г.). Конечно, и в дальнейшем у них были произведения более или менее удавшиеся, более известные или менее известные, но именно с «Трудно быть богом» начинается период их творческой зрелости. Наука и фантазия, условность и реальность, утопия и памфлет, трагедия и улыбка, социальные проблемы и нравственные поиски, объемные характеры и даже любовь — все это слилось в единое целое, имя которому художественное мастерство.

Подвиг особого рода должен совершить Антон, землянин, засланный в качестве наблюдателя, выдающего себя за местного феодала — дона Румату Асторского, на планету, где правит бал средневековое варварство.

Попробуйте поставить себя на его место, попробуйте представить, что вы чудесным образом очутились на римской Площади Цветов в тот час, когда торжественная и жуткая процессия ведет на сожжение Джордано Бруно, а вокруг беснуется толпа, привыкшая и приученная к подобным занимательным и поучительным зрелищам. Что бы вы сделали? Угрюмо промолчали бы? Занялись бы разъяснением принципов гуманизма? Бросились бы с кулаками на зрителей или стали стрелять в палачей? Можно ли гневаться на людей, столпившихся вокруг костра, можно ли забыть, на каком уровне находится их сознание или, пользуясь модным ныне жаргоном, их ментальность?

В отличие от малопонятной обстановки, окружающей героев «Попытки к бегству», Стругацкие с такой пластичностью, с такими зримыми подробностями изобразили несуществующую феодальную страну, что временами, право, забываешь, что все это Страна Фантазия, что не может быть планет абсолютно похожих на Землю. Ничуть не хуже мы понимаем и то, как трудно Антону и его товарищам смотреть на пытки и казни. Далеко не у каждого нервы оказывались стальными.

«…Десять лет назад Стефан Орловский, он же дон Капада, командир роты арбалетчиков его императорского величества, во время публичной пытки восемнадцати эсторских ведьм приказал своим солдатам открыть огонь по палачам, зарубил императорского судью и трех судебных приставов и был поднят на копья дворцовой охраной. Корчась в предсмертной муке, он кричал: „Вы же люди! Бейте их, бейте!“ — но мало кто его слышал за ревом толпы: „Огня! Еще огня!..“»

«Трудно быть богом» назвали авторы свою книгу. О, нет! Богом быть легко. Бог может прилететь на припрятанном вертолете, чтобы спасти вождя крестьянского восстания, или, заплатив золотом «дьявольской» чистоты, полученном в походном синтезаторе, выкупить старого книгочея. Бог мог бы одним движением руки уничтожить любое сборище насильников. Трудно быть человеком.

Они не боги, и в негодующем мозгу Антона не раз вспыхивают картины торжествующего мщения.