Перелом

На следующий день, несмотря на наращивание наступавших сил путем введения 10-го армейского корпуса, начавшего переправляться западнее, продвижение корпуса генерала Топорнина замедлилось. Удалось только расширить плацдарм и взять селение Лицзявопу на самом левом фланге обороны противника. Одной из причин замедления являлась вторая линия обороны японцев, которая оказалась укреплена намного сильнее. Это было известно нашей разведке, поэтому от безнадежных атак в лоб, гарантировавших большие потери, до подтягивания артиллерийских парков воздерживались.

Вообще с самого начала наступления постоянно присутствовавший в штабе Штакельберга великий князь Михаил строго следил за тем, чтобы во всех корпусах четко следовали инструкциям, составленным новым штабом командующего войсками в Маньчжурии.

Для дальнейшего охвата японского левого фланга и действий в тылах генерала Ноги вперед выдвинулись казаки Уссурийской конной бригады генерала Самсонова. Не ввязываясь в серьезные бои, они нарушали связь в тылу 3-й японской армии, но переправиться через Ляохэ им не удалось из-за мощных японских заслонов, усиленных артиллерией и пулеметами.

Из опроса захваченных пленных удалось узнать, что, опасаясь именно этого, еще накануне японцы начали переброску дополнительных полков из Телина за реку Ляохэ, продолжая усиливать армию Ноги прочими резервами. Однако со своих передовых позиций они не сняли ни одного батальона, опасаясь ударов и на других направлениях.

Их разведка доносила об активном движении и расширении конно-железной дороги восточнее хребта Бейдин. Поскольку там и так проходила хорошая мандаринская дорога, сооружение в дополнение к ней еще и полноценной железнодорожной ветки говорило о том, что со снабжением расквартированных севернее Нанчензо войск она не справляется. Судя по тому, что к началу наступления русские точно так же проложили железную дорогу вдоль фронта к своему правому флангу, под Нанчензо тоже ожидалось наступление.

Японские опасения вполне подтвердились, когда утром 27 сентября там начали стрелять осадные пушки. После получасовой бомбардировки вперед пошла пехота, сумевшая в нескольких местах у мандаринской дороги сбить противника с передовых позиций и достичь окопов первой линии обороны, создав фланговую угрозу удержавшимся частям.

Видя это, японцы быстро откатились на вторую, основную линию, опиравшуюся на более основательные капитальные позиции. Отвод войск из первой линии окопов должен был позволить сохранить людей и оружие, оторваться от русских цепей и более основательно подготовиться к отражению штурма самого города.

Однако, вопреки ожиданиям, завладев первой линией обороны, русские продолжили стремительное продвижение, хотя на подходах к японским укреплениям почти полностью лишились артиллерийской поддержки. Судя по редким залпам единичных орудий, нащупывавших японские батареи, редуты, траншеи и люнеты, большинство их пушек оказались далеко в тылу, в то время как японская артиллерия, наоборот, имела теперь очень выгодные позиции. Вскоре после полудня над мандаринской дорогой показался русский аэростат, но и с его появлением стрелять чаще русские не стали, продолжая под непрекращавшимся шрапнельным огнем накапливать силы для атаки.

Японцы активно противодействовали, введя в дело всю свою артиллерию и, судя по поступавшим с шара донесениям, спешно насыщая позиции пехотой. Однако генерал Мейендорф, имея однозначный приказ, продолжал выдвигать на исходные рубежи для атаки наиболее боеспособные дивизии своего первого армейского корпуса. Как только стало ясно, что японцы ввели в дело всю свою артиллерию, и ее расположение удалось выяснить наблюдением с воздуха, окрестности огласились невиданным доселе грохотом залпов сразу нескольких десятков тяжелых орудий морского калибра.

Когда первые снаряды долетели до назначенных им целей, даже на исходных позициях нашей залегшей пехоты казалось, что земля под ногами начала ходить ходуном. Что же творилось на японских укреплениях, вообще трудно представить. В воздух взлетали куски размолотых бревен и досок вперемешку с тоннами вздыбленной земли, засыпавшей толстым слоем все, что было вокруг, еще живое и уже мертвое.

Это открыла огонь Тяжелая железнодорожная артиллерийская дивизия особого назначения. Все цели для ее орудий калибром в 6, 8, 9 и 11 дюймов были уже пристреляны редким огнем приданных пристрелочных батарей, и теперь велся методичный массированный огонь на поражение. Хотя по причине невозможности обеспечения высокой степени механизации процессов заряжания в полевых условиях скорострельность самых больших пушек была не высока, разрушающее воздействие их снарядов с лихвой перекрывало этот недостаток.