Перемены

— Короче, — сказал я, — ты отняла ее у меня, чтобы ей меньше грозило. И ты отослала ее куда-то на воспитание чужим людям, чтобы ей меньше грозило. — Буря во мне разгоралась все сильнее, начиная прорываться в голос. — И как, помогло?

Глаза у Сьюзен вспыхнули. На коже начали проступать красные завитки, похожие на татуировку, только выполненную исчезающими чернилами — у Братства это служит подобием индикатора настроения. Завитки покрывали у нее пол-лица и шею.

— Братство шантажируют, — произнесла она резко. — Графиня Арианна из Красной Коллегии каким-то образом узнала о ней и захватила ее. Тебе знакомо это имя?

— Угу, — буркнул я, стараясь не обращать внимания на то, как похолодела во мне кровь при упоминании этого имени. — Вдова графа Ортеги. Она поклялась отомстить мне — помнится, раз она даже пыталась купить меня на eBay.

Сьюзен зажмурилась.

— Как это… Ох, ладно, не бери в голову. Наши информаторы в Коллегии говорят, она задумала для Мэгги что-то особенное. Нам необходимо вернуть ее.

Я медленно вдохнул, медленно выдохнул и закрыл на секунду-другую глаза.

— Мэгги, говоришь?

— В память о твоей матери, — прошептала Сьюзен. — Маргарет-Анжелика. — Я услышал, как она роется в кармане. — Вот.

Я открыл глаза и увидел маленькую, чуть больше паспортной фотографию темноглазой девочки лет пяти. В розовом платье, с красными лентами в темных волосах, с широкой, заразительной улыбкой. Какая-то спокойная, отстраненная часть меня запомнила это лицо на случай, если мне понадобится узнать его. Остальная часть старалась не вглядываться в него и думать об изображении как о простом, ничего особенного не означающем сочетании бумаги и принтерных чернил.

— Это двухлетней давности, — тихо пояснила Сьюзен. — Но более поздних у меня нет. — Она прикусила губу и протянула фотографию мне.

— Оставь себе, — так же тихо сказал я.

Она убрала фотографию. Красные знаки на коже бледнели.

Я устало потер глаза.

— Ладно, — сказал я. — На пока придется нам забыть о твоем решении удалить меня из ее жизни. Потому что собачиться сейчас из-за этого нет смысла, а единственный шанс на ее спасение — если мы будем действовать вместе. Договорились?

Сьюзен кивнула.

Следующие слова я процедил сквозь зубы:

— Но я ничего не забыл. И не забуду. Потом рассчитаемся. Ты поняла?

— Да, — прошептала она. И подняла на меня взгляд своих огромных, блестящих от слез глаз. — Я не хотела делать тебе больно. Или ей. Я только…

— Нет, — перебил я. — Поздно. Мы просто теряем время, которого и так мало.

Сьюзен резко отвернулась от меня к камину и закрыла глаза. Когда она открыла их, она уже владела своим лицом.

— Хорошо, — произнесла она. — В качестве первого шага у нас несколько ходов на выбор.

— Например?

— Дипломатия, — ответила она. — Я кое-что о тебе слышала. Половина скорее всего вранье, но я знаю, у тебя есть кое-какие связи. Если нас поддержит достаточное количество членов Совета, нам, возможно, и удалось бы вернуть ее без инцидентов.

Я фыркнул:

— Или?

— Предложить королю Красных репарации в обмен на жизнь ребенка. У него в этом деле нет личной заинтересованности, и он выше Арианны по статусу. Дать ему взятку побольше, и ей придется отпустить Мэгги.

— Вниз с крыши, — буркнул я.

Сьюзен пристально посмотрела на меня.

— А что, по-твоему, нам делать?

Я почувствовал, как мои губы изображают что-то, возможно, не слишком похожее на улыбку. Буря угнездилась уже в областях, окружающих мое сердце, а вихри ее подбирались к горлу. Прошло, наверное, добрых десять секунд, прежде чем я смог говорить, да и тогда голос мой смахивал скорее на рычание.

— Что делать? — переспросил я. — Красные похитили нашу девочку. Черта с два они дождутся за это какой-либо платы.

В ответ глаза у Сьюзен вспыхнули жарким, жутким голодом.

— Мы найдем Мэгги, — продолжал я. — Мы отобьем ее у них. И мы убьем всякого, кто встанет у нас на пути.

Сьюзен поежилась, и из глаз ее хлынули слезы. Она низко наклонила голову и всхлипнула. Потом протянула руку и коснулась пальцами моей левой руки, все еще покрытой жуткими шрамами. Опустила взгляд на ожоги, зажмурилась и начала отводить руку.

Я поймал ее пальцы и крепко сжал. Она отозвалась таким же пожатием. Долгую секунду мы молча держались за руки.

— Спасибо, — прошептала она. Ладонь ее дрожала в моих пальцах. — Спасибо, Гарри.

Я кивнул. Я собирался сказать что-то такое, что уняло бы дрожь в ее пальцах, но сохранить при этом спокойствие, но, черт, тепло ее руки оказалось сильнее. Не обращать на него внимания я не мог. Я был в ярости на Сьюзен — в такой ярости, испытывать которую можно только тогда, когда боль тебе причиняет тот, кто тебе очень дорог. Однако и вывод из этого следовал неизбежный: она мне все еще дорога, иначе бы я не злился.

— Мы найдем ее, — повторил я. — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее вернуть.