Переодетые в чужие тела

Тогда Юля стала делать пригласительные жесты руками, подзывая, предлагая папе подняться из кресла и поближе подойти к окну свиданий.

Некоторое время, отец, как казалось Юле, не обращал внимания, возможно не понимал ее или же просто не желал подходить близко, и тогда Юля, стала беззвучно для отца плакать -- по ее щекам потекли слезы.

Наконец, отец медленно поднялся из кресла, постоял возле него, словно удерживая равновесие тела, было едва заметно, как он покачнулся несколько раз.

И все же он подошел, приблизился почти вплотную к стеклу, на которое, со своей стороны, снова прилегла ладонями и лбом Юля.

-- Папочка мой, папа, -- нашептывала она и целовала стекло.

-- Ты что же... -- проговорил в замешательстве Миша со своей стороны окна, -- действительно ничего не знаешь?

-- Я люблю тебя, папа, -- продолжала шептать она.

И тут Юля стала медленно писать пальцем на стекле невидимые, но если присмотреться, то можно было разобрать, буквы, она старалась как можно отчетливее выводить каждую из них.

Итак, она написала: п..а..п..а..я..т..е..б..я..л-..ю..б..л..ю. И Миша одобрительно покивал ей в ответ головой, подавая таким образом знак, что он понял написанное.

Тогда Юля жестами предложила отцу про-делать то же самое, что и она на стекле -- ответить. И папа снова покивал одобрительно головой в знак согласия.

-- Он меня понимает! -- не удержавшись, во-скликнула Юля. Но тут же осеклась и осмотрелась по сторонам, потому что ее могли услышать и помешать.

В свою очередь, Миша стал выводить на стекле носом тоже буквы. Их труднее было узнавать, но Юля, чтобы понять отца, максимально напрягала свои глаза, отслеживая невидимые линии: я..н..е..т..в..о..й..о..т..е..ц..я..м..и..ш..а -- прочитала она.

-- Ты, -- молча, произнесла только губами и как можно отчетливее Юля, -- Миша? Да? -- подкивнула она головой.

-- Да, -- тоже подкивнул головой Миша. -- Я Миша, -- тоже произнес он губами.

-- Пора заканчивать, милочка! -- вздрогнула Юля от внезапно возникшего голоса в тишине комнаты, обратившегося к ней -- это была Вера: она стояла у самого входа.

Юля увидела, как в комнату отца вошел са-нитар и тут же штора стала закрываться и Юля медленно пошла впереди движущейся шторы, чтобы еще хоть несколько мгновений можно было бы видеть папу: санитар грубо выталкивал его из комнаты в дверь, а он сопротивлялся оглядываясь, в сторону Юли.

Штора закрылась полностью.

-- Ваши люди жестоки! -- яростно прикрикнула Юля в сторону Веры, продолжавшей стоять у входа в комнату.

-- Я передам им вашу просьбу, чтобы они были повежливее с вашим отцом, -- язвительно сказала та.

-- Уж будьте добры, но я все равно найду, к кому обратиться, чтобы у вас тут навели порядок, -- словно огрызнулась Юля, быстрым шагом выходя из комнаты и проходя мимо Веры.

Юля не пошла, а побежала по коридору.

-- Вас проводить!? -- крикнула ей вдогонку Вера, но Юля ничего не ответила: выскочила на лестничную площадку и бегло стала спускаться по ступенькам вниз.

Когда она преодолела уже несколько лест-ничных проемов, то услышала окрик сверху:

-- Не заблудитесь, милочка!

Юля выскочила во двор клиники. Миша, ожидавший ее, сразу же подошел к ней.

-- Что случилось, Юленька? -- озабоченно спросил он, на ходу пристроившись крупным и быстрым шагом рядом с Юлей, которая уже ос-танавливала свой полубег. -- Почему ты бежала? -- задал он вопрос, когда они уже вышли из ворот клиники и оказались в переулке.

Здесь Юля позволила себе ненадолго оста-новиться и молча отдышаться. Потом она снова, но уже не быстро пошла по переулку. Молодой человек последовал за ней.

-- Почему ты бежала? -- попробовал еще раз задать он вопрос.

-- Не знаю, -- ответила Юля и на мгновение, опять, приостановившись, пристально заглянула в Мишины глаза, отчего молодому человеку стало немного неловко, не по себе.

-- Что-то не так? -- вкрадчиво поинтересовался он.

-- Все в порядке, -- ответила Юля. -- Папа... действительно болен.

Планерка смертников

Несколько дней спустя после вторжительного посещения клиники Юлей и Мишей, Юсман позвонила Василию Федоровичу (Мише) и предложила в срочном порядке встретиться вечером в помещении кафедры психологии, как выразилась она: "Наиболее безопасное место".

В назначенное время эта скоропалительная встреча состоялась. Коротко поприветствовав друг друга, они заперлись в помещении кафедры изнутри и заговорили вполголоса.

-- Ты, Василий Федорович..., извини, привычка! Конечно же, Миша, -поправилась Юсман.

-- Не стоит извиняться. Зови меня как удобно тебе, от этого суть не изменится, -- на этот раз определился профессор, грустно почему-то, сам даже не понимая зачем, рассматривающий свои руки.

-- Удобнее, все-таки, по-старому, -- сказала Юсман. -- Можно?

-- Как знаешь, Виктория. Не стану возражать.

-- Хорошо. Так вот, ты, Василий Федорович, положительно счастливчик, иначе не подумаешь и не скажешь о тебе, -- сказала Юсман.

-- О чем это ты?

-- О том, что ты теперь присутствуешь здесь и разговариваешь со мной, а не где-то, неведомо где.

-- Не понимаю тебя.

-- Так-таки и не понимаешь? -- немного игриво поинтересовалась Юсман.