Переодетые в чужие тела

Тяжелым и душным воспринималось освещение в маленьком фойе: трансформаторно гудели несколько пыльно-желтеющих люминесцентных ламп, нервируя и ущемляя сосредоточенность и заставляя большую часть внимания посетителя обращать на себя, словно отвлекая, по чьему-то намерению, от чего-то другого, что не должны замечать.

Сразу у двери на выступающей барельефом из стены колонне, висел телефонный аппарат местного значения. Его трубка была вся залацкана, замусолена так, что создавалось впечатление, будто ее снимало с аппарата множество людей, перекладывая перед этим сально истекающий жиром пирожок из одной руки в другую.

Миша, гадливо поморщившись, двумя паль-цами снял трубку с аппарата, мизинцем, словно отковыривая болячки, набрал несколько цифр на телефонной рулетке и не прислонил трубку к лицу, а придержал ее навесу возле уха.

-- Алло! -- громко сказал он в трубку и покосился в сторону стоящей рядом с ним и пе-реминающейся с ноги на ногу Юли, она тоже взглянула на Мишу, -- этот гул... -- досадно проговорил он и недовольно, едва покачав головой, снова прокричал в трубку: -- Алло! Вы меня слышите?!... Мне нужно Веру... Мы пришли... Здесь, внизу... Ждем, -- окончил он короткий разговор и брезгливо положил трубку на аппарат.

-- Все в порядке? -- спросила у него Юля.

-- Да. Вера скоро спустится за нами, -- ответил он, -- только знаешь, Юленька...

-- Что?

-- Я туда не пойду, наверх. Я подожду тебя на улице.

-- Но почему же? -- немного насторожилась она.

-- Так будет лучше, -- сказал Миша.

-- Хорошо. Как знаешь, -- согласилась Юля, но посмотрела в глаза молодого человека просительно, словно выискивая в них необходимую поддержку.

-- Так... действительно будет лучше, Юленька, -- еще раз повторил, чувствуя себя неловко, Миша.

-- Да. Конечно. Ты прав. Это же мой отец, -- печально проговорила она и отвернулась от молодого человека и стала выжидательно смотреть в сторону еще одной двери, расположенной в фойе, но ведущей, как понималось, в глубины палат и лабораторий клиники, откуда и должна была скоро выйти Вера.

Не через долго, в фойе появилась Вера: на ней был одет белый халат и такая же белая, жестко накрахмаленная, шапочка, на согнутой в локте левой руке у нее висело еще два, изрядно помятых, больничных халата.

Вера подошла к ожидающим ее Юле и Мише и суетливо, громко заговорила в укорительном тоне.

-- Что это вы переполох устраиваете, господа?! А?! -- сказала она. -Сознайтесь, молодые люди, что вы совершенно не выдержаны, торопитесь жить! Возьмите, оденьте халаты, -- она протянула Мише оба халата.

Молодой человек принял из ее рук только один халат и помог Юле одеть его.

-- Вот, еще один, одевайте Миша, -- будто приказывала Вера, протягивая оставшийся в ее руках больничный халат молодому человеку.

Юля и Миша переглянулись: у Юли про-мелькнула надежда, что Миша все-таки пойдет с ней.

-- Я подожду Юлю на улице, -- решительно сказал Миша Вере не отрывая своего взгляда от Юли.

-- Как же так? -- озадачилась Вера, -- я и два халата принесла и... -еще что-то хотела сказать она, но передумала и смолчала. У нее был теперь недовольный вид.

-- Идемте, -- перехватывая инициативу и обиженно отворачиваясь от Миши, сказала Вере Юля.

Когда Юля уже скрылась в проеме той самой двери, через которую объявилась в фойе Вера, отставшая от Юли, Вера, на мгновение приостановившись у той же двери, озлобленно и, как показалось Мише, испуганно посмотрела в его сторону.

"Мерзавцы!" -- думал про себя Василий Федорович, -- "Какие все-таки Мерзавцы! Столько отхватили от меня денег, а в результате..." -- тяжело вздохнул он, -- "А в результате готовятся умертвить меня и мою дочь, Юленьку... Но я могу постоять за себя!" -- и молодой человек смачно сплюнул на пол. И тут он снова почувствовал неладное в своих ощущениях: он точно понимал, что плюнул на пол, но оказалось, что слюна лишь изо рта выступила сочно на его губах и испачкала подбородок так, как это могло бы случиться, если попытаться плюнуть против сильного ветра. Мишины губы не подчинились Аршиинкину-Мертвяку.

"Я снова разволновался". -- заметил для се-бя Василий Федорович. -"Необходимо быть еще бдительнее и осторожнее. Это тело способно выходить из-под моего контроля". И он вытер носовым платком влажный подбородок и вышел во двор клиники.

Юля поднималась по чисто вымытым сту-пенькам лестничными пролетами. Такое явилось весьма контрастным! Заброшенное фойе, там, внизу и чистота здесь -- это удивило.

Еще там, на втором этаже, Юлю обогнала Вера.

-- Нам на четвертый, -- чем-то обеспокоенная, сказала она.

Когда они поднялись на четвертый этаж, то оказались на лестничной площадке, вымощенной коричневой плиткой, тогда, немного, ничего друг другу не говоря, отдышавшись, вошли они в протяженный по обе стороны коридор, завернули направо и прошли по этому коридору в самый его конец.

Здесь Вера достала у себя из накладного бокового кармана халата ключ и открыла дверь, в которую упирался коридор.

-- Проходите, -- сказала Вера и приказом добавила: -- садитесь на стул и ждите.

-- Папа придет сюда? -- поинтересовалась взволнованно Юля.