Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

Да, еще. Письмо Кандрюшки к Б<артельсу> содержит злобные намеки на меня. «Я-де несколько лет тому назад уже получила такие же упреки за мой перевод, до странности совпадающий с тем, что Вы, г. Б<артельс>, мне теперь пишете. Поэтому я знаю, с кем Вы советуетесь и чего этот господин домогается». А между тем — советовался Б<артельс> на этот раз не со мною, а с Л<ютером>; и Л<ютер> сказал дословно то же, что и я. А чего я «домогаюсь», знает одна только злоба этой бессовестной ведьмы.

Вывод. Я советую: швейцарский издатель должен знать, что он, издавая перевод Кандрюшки, садится в лужу; скрыть это от него было бы равносильно подкладыванию свиньи:

а) Шмелеву,

в) издателю,

с) литературному человечеству.

Во имя чего? Во имя личных интересов злобной, истеричной литературно-бессовестной и заносчиво-безответственной карги.

d) Свинья будет и мне: ибо вся моя здешняя стряпня рушится примен<ительно> к Шмелеву.

Б<артельс> прав, говоря, что Шмелев не имеет права из снисхождения и жалости — вредить своему главному делу и всем, в том числе и

е) Бартельсу.

Надо прямо написать, что Вы, И. С. Ш<мелев>, требуете ответственного и компетентного в двух языках редактора для кандрюшкиной Няни, ибо текст Няни исключительно труден, бытово-специфичен и не терпит тяжести, он должен течь, играть, шутить, сверкать, сгущаться, болтать, стрелять, вздыхать, припечатывать, заноситься, обрываться и главное: сквозить, сквозить и сквозить.

Иначе все погублено.

247

И. С. Шмелев — И. А. Ильину <15.VI.1935>

15. 6. 35

Бульон на сене.