Переписка художников с журналом «А-Я». 1976-1981. Том 1

Те русские художники, которые здесь есть, проявляют себя плохо. Я не хочу сотрудничать по национальным признакам. На первом месте должно быть искусство. Уровень русских (и Шемякин, и Зеленин), которые сейчас здесь, очень низок. Здесь они ничего не поймают. Это искусство не современное и очень салонное, чего здесь, в N. Y., терпеть не могут.

Если бы ты увидел галереи здесь, ты бы сказал, что русские должны работать и работать, чтобы дорасти до мировых стандартов. Лично я никуда не лезу, хочу сделать хорошие работы с учётом американского урока. Моё мнение, что года 2-3 надо посвятить только работе и поискам, а не лазать и прыгать в поисках контрактов и галерей. Нам многому надо учиться. Но Европа есть Европа, это цитадель культуры и тысячелетняя культура. Это не 200-летняя. В Америке культура очень избирательна, а массовая культура тяжела и уродлива, ну как в Китае и России. <…>

Шелковский – Романовской и Шимесу 27.10.76

Сегодня сюда прорвалось родное знакомое: «Заканчивайте разговор!» За эти месяцы я уже отвык от такого тона, здесь никто так не разговаривает. Дело не в словах, слова обычные, формальные, дело в тоне. Пахнуло таким знакомым, здесь весь букет знакомых интонаций: раздражительность, брезгливость, зависть, злобствование, повелительность, категоричность. Французской телефонистке в голову не придёт разговаривать таким тоном: с какой стати? Гав, гав.

Что это – социальное или национальное? Если социальное, от образа жизни, то ведь в Прибалтике не совсем так (правда, у них было меньше времени, чтобы испортиться, там вежливы). Если национальное, русское, то неужели в Москве и во времена Гиляровского было так? Совсем не верится. Ведь чем Запад прежде всего поражает – здесь совсем другие отношения между людьми. Здесь даже запретительные надписи заканчиваются словом «спасибо».

Я всё ещё живу на улице, загибающейся в сторону заката. Но скоро переселяюсь и буду в самом центре. Недалеко от этого моста, что на открытке. Восполняю пробелы в своём образовании, смотрел разные фильмы, в том числе Куросавы, Феллини, был на балете Баланчина, сегодня иду слушать Брассенса. Очень доволен, что я не турист и могу не торопиться. Лишь месяц спустя побывал в Лувре.

Висенс – Шелковскому 28.10.76

Здравствуйте Игорь!

Наконец я пришёл к Серёже [Есаяну] в мастерскую, и он мне рассказал немного о Вас, а главное то, что я пишу вам письмо. <…>

Может, вы слышали, что у меня в июле месяце трагически погиб отец. <…> Это очень резко изменило всё моё мироощущение. И как ни странно, но теперь я, наконец, твёрдо знаю, чего хочу и к чему стремлюсь. А может быть, даже знаю, кто я есть!!! Как только я вернулся в Москву (я был, как я вам говорил, в Крыму, в Алупке). Игорь, дворник, сказал мне, что вы уехали, я очень расстроился. Так до сих пор, несмотря на то что пишу сейчас это письмо из Серёжиной мастерской, ничего про вас не знаю, т. к. хотел бы узнать это от вас. <…>

На этом кончаю и прошу прощение за плохое, с ошибками, сумбурное письмо.

Всегда ваш ученик

Висенс Андрей

Шелковский – Сидоровым 03.11.76

Дорогие Алик, Лида! Здравствуйте!

Пользуюсь случаем, чтобы быстро послать вам это письмо.

Итак, у меня теперь есть жилище и адрес <…>. Теперь я могу подумать о работе. <…> Жак [Мелконян] звонил из Лондона и должен был быть в Париже 2 дня назад. Но его нет, я не знаю, что случилось и очень за него беспокоюсь. Он человек очень точный и если бы просто задерживался, то известил бы телеграммой. Не знаю в чём дело. <…>

Официально выставка открывается сегодня. Вчера был коктейль для журналистов.5

Выставка – это примерно то же, что было в Москве на ВДНХ зимой6, только очень хорошо развешенное и в прекрасном помещении. Художники-шестидесятники – Рабин, Плавинский, Немухин, Харитонов, Зверев и т. д. + парижская группа «Санкт-Петербургъ» и несколько посторонних вроде меня.7

Ну, пока всё. До свидания.

Игорь

Шелковский – Косолаповым 03.11.76

<…> Саша, совершенно с тобой согласен, что русское искусство, которое здесь в Париже, несовременно, салонно, как ни странно, провинциально. У многих художников, которых я видел, художественная мысль не идёт дальше того, как заработать какое-то количество франков, «сесть на контракт», работать с галерейщиком и т. п. От всего остаётся ощущение фальшивости, фальшивости их слов, их успеха и их искусства.

В разговорах фигурируют слова «сейчас» и «здесь», как будто это единственные мерки для художника. Например, я ему сказал, что сейчас здесь это не пройдёт. Он стал делать так-то, и вот у него купили столько-то.

Мы с тобой очень о многом думаем одинаково. Я тоже хочу начать всё сначала, хотя понимаю, насколько трудно это будет сделать.

Спасибо за приглашение, меня это очень поддерживает. Ещё одна семья, уже живущая в Нью-Йорке три года, зовут меня туда. Они не художники, им легче. Сейчас они уже покупают дом.