Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Концерт мой в Берлине был очень удачен. Я имел дело с превосходнейшим оркестром и с музыкантами, которые с первой же репетиции выказали в отношении меня величайшее сочувствие.

Программа была следующая:

1 ) Увертюра “Ромео и Юлия”.

2) Фортепианный концерт. Играл Зилоти.

3) Интродукция и фуга из Первой сюиты.

4) Andante из Первого квартета.

5) Романсы. Пела г-жа Фриде.

6) Увертюра “1812 г.”.

Публика принимала меня восторженно. Само собой разумеется, что это очень приятно, но я всё более и более чувствую себя утомленным и просто не понимаю, как буду в состоянии выдержать всё предстоящее. Жизнь моя в Берлине была просто мученичеством. Не было ни единой минуты для себя, с утра до вечера приходилось или принимать гостей или быть в гостях. Узнаете ли Вы в этом путешествующем по Европе русском музыканте того человека, который еще немного лет тому назад прятался от жизни в обществе и пребывал в уединении за границей или в деревне!!!

В Праге меня ожидает целое торжество. На все восемь дней, которые я там проведу, уже составлена и прислана мне программа бесчисленных оваций и торжественных приемов. Они хотят придать этому концерту характер патриотической антинемецкой демонстрации. Это меня тем более смущает, что я в Германии был принят самым дружелюбным образом.

Несмотря на всё мое утомление, я остаюсь совершенно здоров, и в этом отношении приходится удивляться выносливости моей натуры.

В Париже мои концерты состоятся 4-го и 11-го марта. Как я буду близко от Вас! Эта мысль радует меня.

Милый, бесценный друг мой, будьте здоровы и счастливы! Адрес мой теперь: Paris, 14, Rue Richepanse. Буду в Париже ожидать от Вас весточки.

Беспредельно преданный и любящий Вас

П. Чайковский.

413. Чайковский - Мекк

Прага,

10/22 февраля [1888 г.]

Милый, дорогой друг мой!

Я провел в Праге десять дней и буквально ни одного письма не написал, ибо как это ни невероятно Вам покажется, но я не имел к тому никакой возможности. От первой минуты моего приезда и до сегодняшнего дня это был целый бесконечный ряд всяческих торжеств и празднеств, репетиций, осмотров достопримечательностей и т. п. Меня принимали здесь так, как будто я явился представителем не русской музыки, а вообще всей России. Положение мое было несколько неловкое, ибо почести, оказанные мне, относились вовсе не ко мне, а к России. Я и не подозревал, до какой степени чехи преданы России и как они глубоко ненавидят немцев. Быть может, Вы из газет узнаете кое-какие подробности о моем здешнем пребывании и о политическом характере их. Что касается самых концертов, то их было два: один в воскресенье 19/7, другой вчера вечером, 21/9. Успех был громадный. После первого концерта был многолюдный банкет, на коем я сказал или, лучше, прочел речь по-чешски. Это ужасно тронуло чехов, и успех речи был неописанный. Вчерашний концерт в театре был очень приятен для меня, ибо оркестр играл как-то особенно хорошо.

Усталость моя за всё это время превосходит всякие вероятия, и я просто не понимаю, откуда у меня берутся силы перенести все мои волнения.

Простите, дорогой, добрый друг, что так мало и редко пишу. Клянусь Вам, что как бы я того ни желал, но, ей-богу, не нахожу времени. Будьте здоровы и не забывайте меня. Сегодня еду в Париж (14, Rue Richepanse).

Бесконечно любящий Вас

П. Чайковский.

414. Мекк - Чайковскому

Belair,

14/26 февраля 1888 г.

Милый, несравненный друг мой! Вчера я получила Ваше дорогое письмо и спешу усердно просить Вас не стеснять себя нисколько перепискою со мною, ведь я же знаю и понимаю, как Вы теперь заняты и как Вас осаждают. Вы есть теперь l'interet du jour [злоба дня] в Европе; каждому хочется и увидать, а еще того более - поговорить с знаменитым человеком. Только теперь, дорогой мой, я попрошу, если возможно без большого неудобства, сообщить мне телеграммою в двух словах: Ваши концерты в Париже будут 10-го и 12 марта - по новому стилю или по старому? И я прошу буквально ответить мне: nouveau style или vieux style. Я имею очень мало надежды на то, чтобы могла приехать даже в Париж, чтобы доставить себе такое невыразимое и такое редкое счастье услышать Ваши сочинения под Вашим руководством. Но я теперь такой несчастный человек, что я накануне никогда не могу сказать с уверенностью, что я сделаю завтра. Нервы мои в таком ужасном состоянии: болезнь бедного Владислава Альбертовича окончательно подорвала и мои нервы, и теперь хотя ему и лучше, но я-то уже поправиться не могу; в мои лета не поправляются. К этому же, у меня теперь гостит belle-fille [невестка] Лиза, жена сына Володи, который сегодня уезжает в Лондон, а жену и сына оставляет у меня на время своей поездки. Эта бедная молодая женщина также постоянно больна, потому что, к несчастью, морфинистка, поэтому нервна страшно и всё чем-нибудь страдает; теперь ей делают электричество, то и ее оставить невозможно. Но я всё-таки хотела бы знать, в какие дни будут эти концерты, для того, чтобы хотя здесь помечтать об них.