Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

После бесконечно долгого пути я наконец приехал в Таганрог. Шесть ночей я провел в вагоне, и Вы можете себе представить, до чего дошло мое утомление. Как нарочно, погода всё время была великолепная, и я очень сожалел, что у меня не хватило смелости ехать морем. Насколько я предпочитаю морское путешествие железной дороге, и вообще как сильно я начинаю любить море. Даже о переезде через канал из Дувра в Кале я припоминаю с наслаждением, хотя погода была скверная. Мечтаю о каком-нибудь отдаленном морском путешествии и буду стараться, чтобы меня в будущем году или года через два пригласили для дирижированья концертов в Америку. Не странно ли, что после утомительного более чем трехмесячного странствования по чужбине я уже снова мечтаю о путешествии? Но таков человек. Как только мое возвращение в Россию, о чем я мечтал как об величайшем благе, стало фактом, так немедленно я уже начинаю желать, чтобы в будущем году пришлось опять поездить!.. Впрочем, это нисколько не мешает мне радоваться при мысли, что через месяц. я буду жить у себя, где-нибудь в деревенской глуши. В настоящее время мой Алексей (который, между прочим, в конце февраля женился) занят поисками за дачей для лета, а если возможно, и для постоянного жилья. Очень трудно найти что-нибудь вполне подходящее к моим требованиям. В течение всей зимы Алексей и Юргенсон заботились о приискании для меня деревенского убежища и до сих пор еще ничего не нашли.

Здесь я гощу у брата Ипполита, которого не видал два года, так же как и жены его. Они оба несколько состарились за это время, и брат мой жалуется на разные недуги.

Погода стоит удивительная. Завтра я еду в Ростов, Владикавказ, Тифлис, где надеюсь получить от Вас известие. Там я намерен пробыть от двух до трех недель.

Будьте здоровы, дорогой, милый друг мой! Дай Вам бог счастливо и вполне благополучно совершить Ваше путешествие в Россию. Беспредельно преданный

П. Чайковский.

421. Чайковский - Мекк

Тифлис,

29 марта 1888 г.

Вот я наконец и в Тифлисе, дорогой, милый друг мой! Переваливши через хребет, я попал прямо в жаркое, даже слишком жаркое лето, так как солнце обожгло мне дорогой лицо, и я вот уже три дня хожу с совершенно красным носом и левой половиной лица. Фруктовые деревья отцветают, все остальные уже покрыты весенней листвой, и мне теперь как-то дико подумать, что ровно три недели тому назад я мерз в вагоне по дороге в Англию и снежный занос остановил наш поезд где-то в поле на целых два часа.

Своих я нашел вполне здоровыми и благополучными, но зато из Петербурга меня ожидали грустные известия о болезни бедной сестры моей. У ней опять невыносимые страдания вследствие камня в печени. Брат Модест пишет, что она ужасно страдала и кричала от боли несколько дней; потом ей стало несколько лучше. Жду с нетерпением известий оттуда.

От Алексея получил известие, что он нанял для меня небольшую усадьбу около Клина, но дальше, чем Майданово. Я знаю эту усадьбу; она в очень живописном месте, лесу много и вид прелестный. Очень радуюсь, что у меня уж есть пристанище, в которое я надеюсь попасть недели через три. Я уеду отсюда на шестой неделе поста и на страстной буду уже в с. Фроловском (так называется мой новый уголок), хотя не надолго, ибо необходимо будет побывать на несколько времени в Петербурге.

Дорогое письмо Ваше от 16 марта я получил. Вы пишете о дурной погоде, преследующей Вас, и о том, что Вы стосковались об юге. По этому поводу я опять, как однажды в прошлом году, не могу удержаться, чтобы не попытаться соблазнить Вас поездкой на Кавказ. Что это за чудная страна! Сколько в ней разнообразной красоты и какое наслаждение находиться в местах, не опошленных английскими туристами, почти девственных и неистощимо богатых впечатлениями. К сожалению, ехать сюда для Вас слишком далеко, хотя путешествие можно обставить самым комфортабельным образом.

Весьма сочувствую Вашей страсти к собакам, которых я сам ужасно люблю; но я думаю, что я единственный в своем роде любитель псов. Во-первых, больше всего я люблю простых дворняжек, а во-вторых, я терпеть не могу держать собак у себя в доме и во всю мою жизнь имел только одну комнатную собачку когда-то давно, в Москве. Не люблю же я держать их потому, что вечно страдаю за них; мне всё кажется, что они голодны, что им чего-то нужно, чего выразить они не могут, что они больны и т. д. и т. д. Да кроме того, мой Алексей их не любит, а раз что прислуга недостаточно заботлива и терпелива к животному, ему не может быть хорошо. Давно уже я собираюсь завести говорящего серого попугая. Эти птицы мне ужасно симпатичны, особенно когда они так кротки и умны, как Ваш старый попугай, который теперь у Коли. Осенью непременно приобрету себе попку.

Всей душой желаю, чтобы дела по Рязанской железной дороге кончились для Вас так же хорошо, как в прошлом году.

Будьте здоровы, дорогой, милый друг мой! Теперь уже я буду просить Вас иметь в виду мой будущий адрес: г. Клин, Московской губ., село Фроловское (название, которое Вам нетрудно запомнить, не правда ли?).