Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1

Доктор С[еров] сказал, что, по-видимому, у тебя маленький камешек в почке, м. б., «песочек», а при слабой сопротивляемости сосудов и «песочек» может вызвать кровоизлияние. А _в_с_е_ _э_т_о_ — на почве крайнего переутомления, при душевной подавленности, которая является также следствием переутомления нервного. Необходим, по его мнению, о-чень длительный покой, до нескольких месяцев. Иначе могут быть тяжелые последствия. Покой и лечение, при очень отборной диете. Вот его мнение. Да, просил я тебя написать мне, чего стоит в Голландии вполне приличное (отельное) прожитие, и в каком соотношении с германской маркой ваш гульден. Ты мне так и не ответила. Ответь, милочка, очень прошу.

Что мне делать с оставшимися для тебя гостинцами, как тебе переслать..? Ну, хоть духи-то, мог бы Сережин шеф взять? Адрес его не знаю.

Да, ты мне писала: Сережа читал из «Лета Господня», — «мама и он жили тобой, а я горько плакала над каждым твоим словом…» Почему «горько плакала»? Потому ли, что _э_т_о_г_о_ уже нет теперь… или — что моя мысль, чувства мои тебе близки, они с тобой, в тебе… а меня нет… далеко я..? Но я всегда с тобой, возле тебя, в сердце у тебя… и ты во мне, _в_с_е_г_д_а_ ты, в каждом миге ты, и ты только. Олечек, моя нежная, светлая, чистая моя птичка, ведь тобой только и жив я… ты — _в_с_е_ для меня, и если бы все-все-все было у меня ныне (я не говорю тут, конечно, о _н_е_в_о_з_в_р_а_т_и_м_о_м!), ну, _в_с_е, _в_с_е_ (сила творческая, полный покой, полная независимость, все «блага»…) и я не знал бы тебя, — как ничтожно было бы это «все-все»! Только теперь я это понимаю. Я такое сокровище узнал в жизни — в тебе, что было бы для меня казнью — быть без тебя. Поверишь? Этого объяснить нельзя словом, все слишком слабо в слове, если бы мне нужно было определить, _ч_т_о_ я нашел в тебе, тобой, с тобой. Я теперь часто вспоминаю Пушкина: «И может быть на мой закат печальный — Блеснет любовь улыбкою прощальной». И вот — _б_л_е_с_н_у_л_а. Каждая ласка твоя, каждая дивная черта твоей мысли, — всегда _т_в_о_я_ — _с_в_о_я! — для меня дар, радость нежданная.

Оля, мне стеснительно и больно даже читать, когда ты меня возносишь… Между нами этого _н_е_ _д_о_л_ж_н_о_ _б_ы_т_ь. Я тебе откровенно, как и всегда, говорю: Оля, _т_ы_, _т_ы_ _д_а_е_ш_ь_ мне счастье, даешь пресветлую радость в жизни моей! Я знаю, _к_т_о_ ты, _к_а_к_а_я_ ты. Ты для меня — именно, _н_е_з_е_м_н_а_я. Я страшусь порой своего недостоинства. И когда я мечтами вызываю тебя, встречу с тобой… — я могу представить себя только склонившимся перед тобой, как перед явлением _С_в_я_т_о_г_о, непостигаемого. Ах, как я порой тебя _в_и_ж_у! Это выше любви, выше чувства, это — благоговейный восторг, с чем сравнить его? Сказал бы… но ты могла бы смутиться, принять мое задушевное — как кощунство.