Переплавка

Картинка напоминала те, что Валерка показывал в кабинете у Стригалёва: двое мальчишек в пёстрых рубашках с короткими рукавами весело и немного дурашливо улыбались прямо в объектив камеры. Позади них возвышался впечатляющий памятник: мощное основание окруженное в несколько ярусов скульптурами людей в средневековых свободно ниспадающих одеждах, высокая и толстая колонна из тёмного камня и фигура воина в доспехе и шлеме на её вершине. Позади памятника расстилался зеленеющий парк, из-за которого виднелся устремленный к небу шпиль.

— Это памятник Христофору Колумбу в Барселоне, — пояснил Никита. — Там проходила наша олимпиада.

Но Серёжке было не до памятников.

— Он что… негр???! — с изумлением выдавил из себя пионер.

— Негр, — спокойно подтвердил Никита. — А чего такого? В Центально-Американской Конфедерации много негров живет. Особенно на островах Карибского моря: Гаити, Куба, Ямайка, Тобаго. Прикинь, я тут смотрел трансляцию футбольного матча на Кубок Фиделя Кастро. Наши как раз играли с командой с Тринидада. Там у них на поле десять негров вышло и один белый. И болелы у них сплошняком негры: трибуны показали, редко когда светлое лицо мелькнет. Так вот, комментатор сказал, как они на весь стадион распевали на трибунах: "Самый черный человек в нашей команде — Тони Бартон". Тот самый белый нападающий. Он у них там вообще знаменитость, играет за региональную сборную. Единственный с этого острова в неё проходит.

Но Серёжке было и не до футбола. Казалось, весь рассказ влетел в одно ухо и, не задержавшись, вылетел через другое.

— Ты вот так можешь стоять в обнимку с негром?

— А чего в этом такого? — не мог взять в толк Никита.

— Ну они же не люди. Низшие существа, понимаешь?

— Что за ерунда, — крутанул головой мальчишка. — С чего ты это взял?

— Нас так учили.

— Глупости.

— Ничего не глупости. Это наука такая. Расология называется. Там всё научно доказывается, что негры и азиаты по умственным способностям значительно уступают человеку, это связано с тем. что они биологические потомки разных видов.

— Ох… — сморщился Никита. — Ну чего только от тебя не услышишь.

— Скажи ещё что это неправда.

— Конечно неправда. Это выдумали в те времена, когда европейцы были уже немного цивилизованными, а негры ещё дикарями. Для того, чтобы было проще их грабить и угнетать. А уж если говорить о науке, то ещё в начале двадцать первого века палеогенетики доказали, что все люди на Земле произошли от одной семьи. Вообще все. И белые, и негры, и индусы, и индейцы, и эскимосы. Так что, потомками разных биологических видов мы быть никак не можем.

— У тебя всё неправда, — недовольно буркнул Серёжка, внутри снова зашевелилась неприязнь.

— Да я-то тут при чём? — возмутился Никита. — Это жизнь. Мне, думаешь, всё нравится? Я бы вот хотел, чтобы люди были бессмертными, как эльфы в сказках. но что поделаешь, если это не так. Детство, юность, лет до пятидесяти-шестидесяти продленная молодость, потом ещё лет сто замедленная старость и всё. До двухсот лет у нас доживают совсем немногие.

— До скольки? До двухсот? — изумился Серёжка.

— Ну да. У вас, наверное, дольше живут.

— Ты чего… У нас хорошо, если до сотни.

— Странно… Хотя, конечно, если расология — наука, то ничего странного и нет.

Серёжка ничего не сказал, но метнул на Никиту испепеляющий взгляд.

— Ну я-то здесь при чём? — возмутился тот. — Давай я буду говорить только то, что тебе нравится. Что ты будешь жить вечно и никогда не умрешь, и твои родные тоже. что никаких сипов нет и ты можешь хоть сейчас вернуться домой, где тебя ждут. Так лучше что-ли будет?

— Не будет, — сквозь зубы признал пионер.

— И если скажу, что один Игорь одной левой всех сипов завтра победит, тоже ерунда получится, — продолжал Никита. — Если бы так было, стал бы он с нами сюда переть? Он бы сразу с ними разобрался. Так?

— Ну, так…

— И между планетами нельзя путешествовать так, чтобы шаг шагнул — и уже с Земли на Сипу.

Тут Никита смешался: ведь именно так они сюда и попали. Даже шага не делали. К счастью, Серёжка на это внимания не обратил.

— И так понятно, что нельзя. Это-то тут при чем?

— Да при том, что ты говоришь вещи, которые точно так же невозможны. Ну вот иначе природа устроена и всё тут. Хотим мы, не хотим, а это так. И у нас только два выхода: либо с этим соглашаться, либо спорить. А то значит спорить? "Я выйду с десятого этажа через окно и не упаду вниз, потому что не верю в закон всемирного тяготения Гука". Сказать-то можно, только всё равно полетишь вниз как миленький.

— А почему Гука? Это же закон Ньютона. Или у вас…

— Не, — перебил Никита. — у нас его тоже называют законом Ньютона. И в школе и вообще. Но на самом деле этот закон первым сформулировал Роберт Гук. А Ньютон его себе… присвоил. Уже после смерти Гука. Это история у нас довольно известна, но говорить о ней не любят: память великого ученого и всё такое. А я считаю, нечестно, что этот закон называют именем Ньютона.

— Факт, нечестно, — согласился Серёжка.

— Ладно бы было как с рентгеновскими снимками, — увлечённо продолжал Никита.

— А как с ними было?