Переплет

А моя сестра… Она словно почувствовала, как рухнул последний барьер. Я никогда не говорил ей, что теперь, случись Дарне попросить ее руки, она бы заручилась моим согласием, – хотя конечно же мое согласие ровным счетом ничего не значило, – но Альта, ощутив мою молчаливую поддержку, бросилась в омут любви с головой, как прыгают с утеса. Она вся светилась от счастья, искрилась, как будто золотой мир, в котором ей предстояло стать женой Дарне, сиял на расстоянии вытянутой руки, заливая ее своими лучами. Альта была еще ребенком, и, как ребенка, ее интересовали игрушки: платье, которое она наденет на свадьбу, дом, где они будут жить, кольцо, что он ей подарит. Как-то раз они с Сисси Купер сидели на изгороди, а я шел мимо; так вот, прежде чем они успели заметить меня и захихикать, я услышал слова Альты: «…и длинная вуаль! С кружевной каймой, вышитыми цветами и маленькими жемчужинками…» Впрочем, меня это не волновало; я не спал по ночам по другой причине. На ее еще детском лице порой проступало совсем не детское выражение; я видел в ней женщину, которой Альта станет через десять лет, и понимал, как сильно она желала Люциана. Даже ее шаг изменился: хотя и остался легким, но приобрел плавность; она мягко проводила кончиками пальцев по поверхности предметов, словно только что открыла для себя прикосновение. Она потеряла аппетит, и даже форма ее лица изменилась: рот стал шире, а скулы – острее.

Но Дарне не изменил своего отношения к ней. Он по-прежнему держался с Альтой непринужденно, как брат с сестрой, шутил и подтрунивал. Может, потому что доверял ей. Впрочем, один раз мне пришла в голову ужасная мысль, что он ее презирает… Но нет. Он ни разу не сказал моей сестре плохого слова. Если и был человек, к которому он относился с насмешливой любезностью, вероятно, маскировавшей неприязнь, то таким человеком был я.

Я бы сошел с ума, пытаясь понять, что у него в голове. Поэтому просто перестал думать об этом. У меня и так забот хватало: весна вступила в свои права, в саду и на полях пробивались сквозь землю первые всходы. Деревья наливались соком, а после окончания всех дел мама посылала нас собирать охапки дикого чеснока и одуванчиков на вино. В лесу лорда Арчимбольта мы наткнулись на поляну колокольчиков. Я взглянул на них и рассмеялся: неудивительно, что Альта влюблена, сезон-то самый подходящий. Даже мне весна вскружила голову.

На той неделе настроение у всех было приподнятое: близился День Пробуждения, и в воскресенье мы выбрались на ярмарку. С того самого дня, как я купил книгу у торговца и сильно разозлил этим отца, ярмарка никогда не радовала меня, но в этом году я ждал ее, и не только потому, что в этот день мы не работали. Шагая меж прилавков в компании с Дарне, Кляксой и Альтой – родители шли позади рука об руку, словно жених с невестой, – я видел все как будто впервые. Шатры, гирлянды из флажков и дым костров, на которых готовилась еда; повсюду люди в лучших нарядах, яркие краски и румяные лица, смех, звон монет, переходящих от покупателя к продавцу, солнечные блики на налитых доверху пивных кружках…

Дарне остановился и присвистнул, ошеломленный ярмарочной суетой.

– Пойдем, – рассмеялся я. – Ты разве не проголодался?

– Проголодался. Я угощу вас пирогами, – ответил он.

– Мы не попрошайки, Дарне. Я и сам могу купить пироги.

– Ладно, я просто… неважно.

Клякса совсем ошалела: то и дело дергала поводок. Мы двинулись к ближайшему прилавку и купили пироги. Клякса умяла свой, не жуя, довольно облизнулась и уставилась на нас, в надежде получить добавку. Но мы уже свернули в узкий боковой ряд и продолжили бесцельно бродить между шатрами и деревянными прилавками. У прилавка с украшениями Альта остановилась, глаза ее загорелись. Дарне потянулся к карману:

– Сколько стоят голубые бусы?

– О… спасибо, Люциан. Ты очень щедр.

Он отмахнулся, показывая, мол, пустяки. На миг я проникся к нему глубокой неприязнью – тоже мне, молодой лорд, подачки раздает… но он поймал мой взгляд и весело подмигнул.

За следующим прилавком Дарне купил три раскрашенных деревянных яйца и бросил одно мне так неожиданно, что я едва его поймал. Другое было вручено Альте.

– Дарне, – заметил я, – расписные яйца принято дарить своей зазнобе.

– Я так и сделаю, – ответил он и показал третье яйцо, которое оставил себе. – Бог с тобой, Фармер, это всего лишь яйцо. А ты смотришь на меня так, будто я задумал взять взамен твою душу.

Я натянуто рассмеялся и сунул яйцо в карман. Где-то зазвонил колокольчик, и Альта потянула меня за рукав.

– Пойдем, а то опоздаем.

– Не опоздаешь, не бойся. Сначала же танцуют малыши… Танец с лентами, – пояснил я, увидев, что Дарне не понимает, о чем речь. – В центре ярмарочной площади возводят большой столб, к нему привязывают ленты. Девчонки танцуют вокруг него и опутывают лентами, да так, что потом не распутать.

– Это очень красиво, – добавила Альта. – А Пераннон Купер выбрали королевой Пробуждения. Эмметт, ты непременно должен ее увидеть!

Она помахала подружкам, собравшимся в центре ярмарочной площади, улыбнулась Дарне и убежала.