Переплетения

Кузнецов покачал головой, вероятно, соображая, не смог бы и он заработать на возбуждающих рекламах, и вытащил блокнот из кармана жилетки.

– Лешек на 90 % уверен, что голос, произносящий «папочка», принадлежит Квятковской. Варшавский акцент, характерная интонация, чуть напоминающая французскую, – может, девушка когда-то жила во Франции – и слегка обеззвученное «р». На девяносто процентов – потому что материал для сравнения был рабочим. Телявдву он однозначно исключил. Ярчик, собственно, тоже, хотя здесь он нашел больше общих черт. Утверждает, что обе – и Квятковская, и Ярчик – варшавянки, по крайней мере, во втором поколении, причем из Центрального района. У них даже один и тот же тон, довольно высокий.

Шацкий поднял брови.

– Не шути так. Неужели можно по акценту узнать, кто из города, а кто из Праги?

– Я тоже удивился. Конечно, не через несколько лет, но если твои дедушка с бабушкой здесь жили, то да. Неплохо, а?

Шацкий автоматически поддакнул, задумавшись, не приобрела ли его дочка, с рождения живущая в Праге, пролетарское произношение правого берега Вислы.

Они поговорили о следствии, но Кузнецову было нечего сказать. Только сегодня он встречается с финансовым советником Телята, еще послал своего человека найти знакомых Телята по техникуму и Политехнике и поспрашивать их о его старых увлечениях. В заключение они поругались, когда Шацкий попросил полицейского найти как можно быстрее акт следствия за 1987 год.

– И речи быть не может, – взорвался Кузнецов, доедая булочку с киселем. – Просто, курва, говорить не о чем.

– Олег, я тебя прошу.

– Напиши письмо коменданту. Всегда был упрямый, но в этом следствии ты превзошел себя. Запиши на карточку все, что от меня потребовал за это время, и сам увидишь. Не о чем говорить. Или напиши заявку в архив комендатуры. Через три недели все будет готово. А я этим заниматься не буду.

Шацкий поправил манжеты рубашки. Он отдавал себе отчет в том, что Кузнецов прав. Но интуиция подсказывала ему: это нужно проверить как можно быстрее.

– Это в последний раз, обещаю, – сказал он.

Кузнецов только пожал плечами.

– Тебе повезло: один мой кореш работает в архиве, – проворчал он наконец.

Почему меня это не удивляет, подумал Шацкий.

2

Янина Хорко, к счастью, выглядела как всегда безобразно. На этот раз она умело подчеркнула полное отсутствие красоты с помощью черных брюк, заглаженных в стрелку, и вязаной серой кофты, украшенной кожаной брошкой чудовищных размеров. Он мог расслабиться и смотреть ей в глаза во время разговора.

– Иногда у меня создается впечатление, пан прокурор, – цедила она бесстрастно, глядя на него, как на отстающий кусок обоев, – что у вас, в свою очередь, создалось впечатление, будто вы пользуетесь у меня особыми привилегиями. Так вот, это впечатление ошибочное.

Шацкий был счастлив. Если бы она снова решила пококетничать с ним и смотрела бы значительным взглядом, ему пришлось бы сменить место работы. Какое облегчение.

– Среда, – сказал он.

– Это почему же? – был вопрос.

– По нескольким причинам, – начал он, но замолчал, так как в кабинете раздалось пикание телефона, говорящее о приходе СМС. Он забыл выключить звук.

– Проверьте, что там. Может, кто-нибудь признал свою вину, – злорадно ухмыльнулась она.

Он проверил. «Я знаю, это глупо, но со вчерашнего дня я полюбила свои новые сандалии. Догадайся, почему. Кофе? Мо».

– Личное, – бросил он, делая вид, что не замечает ее мину. – Во-первых, мне нужно еще два дня, чтобы покопаться в деле Телята. Во-вторых, я должен приготовиться к процессу Глиньского. В-третьих, у меня тонна бумажной работы.

– У всех тонна, не смешите меня, пожалуйста.

– В-четвертых, я не думаю, чтобы в этом деле требовалось участие стольких людей, – он старался, чтобы все звучало как можно деликатнее.

Хорко бросила взгляд за окно, надула верхнюю губу и тихо фыркнула.

– Я сделаю вид, что этого не слышала, – заявила она, не глядя на него, – иначе мне пришлось бы признать, что вы подвергаете сомнению то, как я руковожу прокуратурой. Или что вы ставите под сомнение компетентность коллег. А ведь вы не это имели в виду?

Он не ответил.

Она усмехнулась.

– Пусть будет среда. И ни часом больше.

Барбара Ярчик появилась в его комнате ровно в одиннадцать. Он поморгал, снова что-то защекотало в голове. Deja vu. Барбара Ярчик выглядела точно так же, как неделю назад, включая сережки. Он подумал, что она, вероятно, переодевается каждый день, но соблюдает недельный цикл.

Шацкий задал несколько рутинных вопросов. Случилось ли что-нибудь, не вспомнила ли она факты, о которых не сказала раньше, были ли у нее контакты с Каимом, Квятковской или врачом Рудским. На все вопросы она ответила коротким «нет». Упомянула лишь, что в четверг к ней приходил кто-то из полиции по пустяковому делу. Она не поняла цели визита.

– Полиция принимает во внимание все варианты, вероятно, это была обычная проверка, – соврал он, решив, что ей не следует знать о фоноскопическом исследовании. – К сожалению, вам придется смириться с тем, что до окончания следствия такие визиты могут быть довольно частыми.