Перепутье

— Пошли, нечего в таком виде ночью по улице болтаться, — судя по всему, Рег вырубил Уилсона и потащил за собой активно сопротивляющуюся Ванду.

— Да отпусти меня, ты не понимаешь, — а вот вырваться из лап Гволхмэя моей подружке точно не удастся.

— Если я обломил тебе свидание, то извини, но одна ты на улице не останешься. Здесь слишком много пьяного отребья бродит, чтобы несовершеннолетняя девушка тут бродила без сопровождения, — процедил Регган уже издалека.

— Регган, да отпусти ты меня!

— Нет, и лучше перестань вырываться, мне не хотелось бы применять силу. Это же как сказка про Золушку, в полночь вся аристократия на таких сходках превращается в быдло и делает, что их аристократическим душам угодно. И никто им ничего потом за это не сделает, — я уже прислушивался к речи, но возня все еще слышалась отчетливо.

— Твою мать, Регган, — простонал я, пытаясь проморгаться. Внезапно я понял, что вижу, расплывчато, но вижу. Встав на колени, я пошарил рукой под кустом и наткнулся на моток веревки с крюком. — Давай, Дей, немного осталось, у тебя все получится.

Так я себя уговаривал, когда почти что на ощупь пробирался к дому и пытался определить, где находится мой балкон. Вот похоже он, на первом и втором этажах не горит свет: то ли там все спят, то ли просто комнаты пустуют. Ничего не изменилось с тех пор, когда я покинул нашу с Гвэйном комнату.

С четвертой попытки мне удалось закинуть крюк на балкон. В глазах все плыло, но по веревке я лазить научился очень хорошо, спасибо моим учителям, которые, я просто предчувствую, мне голову оторвут за эти мои художества. Когда я уже перевалился через перила и начал сматывать веревку, то понял, что что-то не так. Обстановка на этом балконе была мне незнакома: у меня точно не было вот этих трех ваз, заполненных цветами.

— Кто здесь? — я резко развернулся на звук испуганного голоска. Я все еще плохо видел, и чувствовал себя кротом, которого выдернули из его норки. — Представьтесь, или я закричу, и буду звать на помощь.

— Не нужно кричать, я Нейман, — я, наконец, узнал голос. — Марина, ради всех Богов, прости меня, но… — я судорожно соображал, что можно такого наплести, чтобы выглядело хоть немного правдоподобно. — Я просто хотел еще раз тебя увидеть, а то столько событий, и утром мы уже можем и не встретиться.

Она молчала почти минуту. За эту минуту я уже смог довольно отчетливо увидеть ее фигурку, закутанную в пеньюар.

— Это конечно очень странно, но почему ты весь такой…оборванный. И это что, кровь? — она тихонько прикоснулась к моему виску. Не удивлюсь, что там была кровь, ветками по дороге к дому мне по лицу хлестало хорошо, а Лоза почему-то за лечение не бралась, считая эти травмы не опасными для жизни, наверное.

— Я не скалолаз, — я вымученно улыбнулся, — эта попытка отнюдь не единственная. Первая прошла, как видишь, не слишком удачно.

— Деймос, это так… романтично.

— Ну вот, я посмотрел, могу со спокойной душой уходить, — я вошел в комнату и быстро направился к двери.

— Деймос, раз ты все-таки пришел так неожиданно, мы можем немного поговорить, познакомиться поближе.

— Э-э-э, — я уже взялся рукой за ручку двери, но нерешительно остановился. — Да, это будет просто отлично, давай поговорим.

* * *

Утром мы улетели очень рано, даже не позавтракав. Злющие Залман и Эдуард в облике Гвэйна даже слушать не стали мои попытки оправдаться. Как оказалось, все вещи были уже собраны и дожидались только меня, когда я завалился с глупой улыбкой на лице почти в пять утра. Плюнув на конспирацию, Ванду и Рейна загрузили в мой самолет, и мы улетели, не попрощавшись даже с хозяином.

Да, полет на частном самолете, это не полет на ржавом корыте с курицами на голове, это даже сравнивать нельзя.

Прилетели мы в Жильну, откуда нас на машине доставили в поместье.

Дав нам буквально полчаса, чтобы прийти в себя и привести в относительно божеский вид, нас вызвали на ковер. В кабинете, прислонившись спиной к столу и, скрестив руки на груди, стоял Эван. По тому, как были сжаты его губы, можно было говорить о том, что он находился в крайней степени бешенства.

— Ты облажался, — командир «Волков» сверлил тяжелым взглядом своего подчиненного. У Залмана едва заметно дернулась щека, но он промолчал, полностью принимая свою вину. — Рапорт о том, как трое подростков умудрились ускользнуть у тебя из-под носа, я жду через час. Свободен.

— Есть, — Залман развернулся одним движением и, почти чеканя шаг, вышел из кабинета.

— Теперь вы…

— Если бы мы не пошли, Кэмел спер бы «Феникса», — я попытался применить постулат о том, что лучшая защита, это нападение.