Перерождение

Едва мы вошли в дом, нам навстречу, с вызывающе задранным трубой пушистым хвостом, вышел Барс и, остановившись у ног Риэра, кинул на его белоснежную правую кроссовку трупик мыши. А может, юной крысы, я не разбираюсь, но уж больно тушка была упитанной.

– Это, блин, что? – брезгливо попятилась я подальше от убиенного грызуна.

– Жертвоприношение! – неожиданно расплылся в довольной улыбке Риэр, наклоняясь, и без тени отвращения поднял серенькую пакость за хвост, словно необычайно ценный трофей. – Продолжишь в том же духе, вонючка, и я тебя прям зауважаю.

– Фу, не смей больше брать такую гадость в рот! – ткнула я в кота пальцем, но тот только махнул хвостом, демонстрируя отношение к моим приказам.

– Гадость – это та хрень химическая, которой ты его пичкаешь! – встал напротив альфа, рядом с пушистым нахалюгой. – Кот должен ловить и жрать мышей и птичек.

– У них глисты, блохи и прочие мерзости! – уперла я руки в бока, воинственно встречая его взгляд. – И его корм не гадость, а идеально сбалансированное питание!

– Да ты понятия не имеешь, из какой дряни на самом деле делают это питание! – уперся Риэр. – В гроб его раньше времени загонишь этой отравой!

– А грызуны – переносчики чумы, чесотки, холеры и этого… тифа! – блеснула я познаниями, хотя не очень была уверена насчет последнего. Но какая разница, главное – завалить оппонента большим количеством аргументов.

– Которыми мы, заметь, заболеть не можем, – разбил мои доводы Риэр.

– Если он станет таскать всякую фигню, то пускать его в постель я больше не буду! – ударила я ниже пояса, глядя при этом совсем не на Барса.

– Так, стоп, женщина! – поднял ладони в жесте капитуляции альфа, хотя проигравшим нисколько не выглядел. – Я не собираюсь с тобой цепляться сейчас. Не из-за долбаного кота уж точно! Поэтому оставляем последнее слово за мной, и это слово – он какой-никакой хищник, а значит, должен охотиться.

– Это восемь слов, – буркнула я, упорствуя в мелочи, но сдаваясь в целом.

– А на твоем месте я бы оценил все же возможные риски, – обратился Риэр к Барсу, уже давно забившему на нас и вылизывавшемуся на подоконнике. – Особенно последний из перечисленных.

Вот как-то в таком ключе у нас все дальше и пошло. Альфа потребовал «сварганить бутеров по-быстрому», я, обстоятельно изучив довольно обильное содержимое его холодильника, организовала пару роскошных отбивных и салат из помидоров, молодого чеснока и базилика. Риэр сначала недобро на меня глянул, обозрев накрытый стол, но потом все умял с завидной скоростью и даже сам вымыл посуду. Сытый и довольный, он завалился полусидя на свой мегадиван и включил какой-то дурацкий боевик, похлопав мне по месту рядом с собой, я, нахально раздвинув его ноги, уселась между ними, опершись спиной о его грудь, и положила его ладонь на свою, попутно воруя пульт, пока он отвлекся. Ха-ха, это было проще некуда! Отыскав канал о живой природе, под его тихое, но угрожающее рычание с невозмутимым видом уставилась на экран, начав поглаживать при этом его мускулистые бедра и нисколько не стесняясь издавать нечто вроде довольного мурчания, кайфуя от великолепной формы его мышц. Само собой, Риэр тут же расслабился, зато напряглось кое-что под моей поясницей, а в ответ альфа бесцеремонно расстегнул мои джинсы и сунул туда руку, начав одновременно слегка массировать сквозь тонкую ткань белья чувствительную точку и отпускать комментарии в своем неповторимом стиле о документальном фильме и закадровом тексте.

– Он увидел эту великолепную самочку, и сердце его забилось чаще! – разглагольствовал диктор, описывая первую встречу каких-то хорьков, что ли, после зимней спячки. – Смотрите, он так ею очарован, что просто оцепенел на месте!

– Да, блин, у него яйца посинели и стали неподъемными после стольких-то месяцев воздержания! – заявил на это Риэр, искусно играя с моим медленно нарастающим возбуждением плавными, едва ощутимыми движениями. – Вот он бедняга и стоит, чтобы глаза на лоб не вылезли!

– Смотрите, как мило они играют, как барахтаются, просто сияя счастьем от этой судьбоносной встречи! – голосом экзальтированного идиота продолжал актер.

– Какие там игры! Пристраивается и так и этак, а она динамит его! Он уже звенит при ходьбе, послушай сама, – фыркнул альфа, наглаживая меня интенсивнее и дразня затвердевшие соски. – Давай, парень, дожми ее, сбрось балласт, устрой извержение, покажи этим ученым придуркам, как на самом деле должны выглядеть счастливые, натрахавшиеся до нестояния зверушки!

– Ты это нарочно? – повернула я голову и увидела, что Риэр совершенно не смотрел на экран. Только на свои руки на моем теле.

– Ты про фильм или про это? – Он стиснул одну мою грудь, зажав при этом и без того уже слишком раздразненную вершину, и надавил ребром ладони точно по центру внизу, заставляя мое тело дернуться.

– С тобой фильм о живой природе какой-то порнухой становится, – сквозь участившееся дыхание ответила я и, мстя ему, стала тереться о его стояк.