Перерождение

– Представляешь, Аврора, обычно состоятельные мужики дарят своим скучающим или захандрившим любовницам карликовых гадких собачонок, но мой креативен, как всегда! – Девушка чокнулась с моим бокалом, игнорируя Двоедушного и глядя только на меня. – Как же мне это нравилось прежде и до чего же достало сейчас. Так выпьем же за то, что жизнь не стоит на месте!

– Тебя размер не устраивает? По-моему, как раз вполне подходящий. – А, теперь господин Исайтари изволили юмором баловаться? – Но если ты хочешь настоящую карликовую собачку, то только скажи какую.

– Черт возьми! – шарахнула Маша бокалом об столешницу, и он взорвался сотней мельчайших осколков. – Ты знаешь, чего я хочу!

– Этого не будет! НИ-КО-ГДА! – с не меньшей интенсивностью чувств отрезал Двоедушный, и будто кто-то пнул меня в живот, к тому же лопнула бутылка, уцелевшие бокалы и даже стекла в окне. И судя по вздохам и стонам, произошло подобное со всеми посетителями и посудой в заведении.

– Тогда этот разговор бесполезен! – поднялась Маша. – До тех пор, пока ты не будешь готов уважать мои желания…

– Всего лишь глупая блажь! Я готов дать тебе все что угодно, кроме этого! Почему ты не можешь хотеть чего-то другого?

Его эмоции продолжали хлестать по мне и окружающим, Витрис так вообще уже, наверное, и не дышал. Вот ну что за извечное «везение» у меня? Очутиться в эпицентре разборок личностей подобного масштаба – это же еще суметь так надо!

– Потому что не могу – и все! – Девушка стиснула кулаки, позволяя боли прорваться в голосе. – И пора тебе научиться уважать хоть кого-то, кроме себя любимого!

– Ты несправедлива!

– Разве? Это, видимо, именно я только что говорила о девушке, присутствующей тут, как о некой вещи, судьбой которой ты вправе распорядиться как угодно? – указала она на меня, и я подумала, не пора ли просто дать стрекоча, пока не испепелили между делом.

– Какое она имеет значение?

– Все имеют значение, Сай! Все! Каждый! Жизнь каждого уникальна, и каждый вправе ей распоряжаться по своему усмотрению! Начни хотя бы пытаться понимать это с малого, по капле, и тогда есть шанс, что лет через сто мы придем к согласию!

Маша вышла из-за стола и посмотрела на меня.

– Аврора, готова пойти оттянуться со мной? – Как будто у меня был выбор или хоть малейшее желание оставаться в одном помещении с явно взбешенным и неизвестно на что способным полудемоном.

– Раньше тебя ничего из этого не волновало, Эль, – с завидным терпением возразил Исайтари. – Мы же прекрасно жили, и все устраивало обоих!

Маша запрокинула голову, словно у нее не осталось сил на этот разговор, и тяжело вздохнула.

– Я изменилась. И это нормальный процесс, – тихо и почти бесцветно сказала она. – А вот то, как ты сопротивляешься этим изменениям во мне и пришедшим с ними желаниям, не нормально.

– Разве наши чувства не стоят того, чтобы уступать друг другу? – Ой, мужик, а вот это ты зря. Попытка манипулирования женщиной в таком состоянии тебе боком выйдет.

– А что я на хрен делала последние лет двадцать? – моментально оскалилась девушка. – Когда наступит твоя очередь? Где хоть одна гребаная уступка с твоей стороны?

– В чем угодно, но не с ребенком, Эль, – покачал головой Двоедушный, выглядя скорее печальным, нежели злым.

– Ну и иди ты! – огрызнулась Маша, хватая меня за руку так, что там, должно быть, не осталось целых костей.

– Что это значит, Эль? – Исайтари шагнул за ней следом, но к его чести не стал пытаться схватить или остановить подругу.

– Не хочу тебя видеть! Просто не попадайся мне на глаза, пока не остыну. Вернусь, когда смогу!

Маша поволокла меня вперед, но тут Двоедушный ухватился за мою вторую руку. Боже, вот это жесть! Мало того, что от его прикосновения шарахнуло, словно разрядом мощного электричества, так еще и девушка не сразу остановилась, и в какой-то момент мне показалось, что они меня пополам порвут.

– Да вы охренели вообще! – вырвался у меня отчаянный крик, а во рту стало солоно и противно из-за прокушенного языка.

Маша отдернула свою ладонь, будто обожглась об меня, и ее лицо скривилось, а глаза заблестели.

– Прости ради бога, Аврора! – дрогнувшим голосом пробормотала она и резким движением утерла сорвавшуюся из уголка глаза слезу.

– Не смертельно, но потише, пожалуйста! Боюсь, прочности во мне недостаточно для ваших парных игр, – покачала я головой, осторожно пытаясь высвободиться из захвата Исайтари. Какой там! Он не собирался отпускать добровольно, а пальцы, меня удерживавшие, были больше похожи на камень, а не на живую плоть с костями.

Резко развернувшись, Маша рванула к выходу, и я, уже обнаглев, дернула свою конечность, неизвестно почему испытывая потребность не оставлять ее одну в таком состоянии.

– Слушай меня внимательно, девчонка! – процедил Двоедушный у самого моего уха. – Я знаю, чего ты хочешь и в чем нуждаешься! Вижу тебя и твои жалкие проблемы насквозь! И если ты сумеешь стать сейчас голосом разума для моей возлюбленной, то я дам тебе такую защиту, что никто и никогда не посмеет посягнуть на тебя или твою свободу! Даже я! Это будет мой тебе дар.