Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию

Заявляя, что критическая социология смешивает науку с политикой, последнее, чего я хотел,—это вернуться к классическому разделению политики и эпистемологии. Такое заявление в любом случае выглядело бы очень странным в устах социолога науки! Я не могу утверждать, что не дело уважающей себя науки иметь политический проект, даже если выбранные мною два героя — Тард и Гарфинкель — не известны своим политическим рвением. Однако противоположность между независимой, беспристрастной, объективной наукой и ангажированным, воинствующим, пристрастным действием перестает что-либо значить, как только заходит речь об огромной собирающей силе научной дисциплины, и не имеет значения, «естественная» это дисциплина или «социальная». Во всяком случае социальные дисциплины должны просто перенимать собирающую силу естественных. Политическая эпистемология — не способ избежать «осквернения» хорошей науки «грязными политическими соображениями», как и не способ помешать позитивистам «скрываться за претензией на объективность». Поскольку никто не знает, что именно всех их связывает — пять неопределенностей, рассмотренных в первой части,—нам определенно нужно слаженное, искусственное, честное и изобретательное усилие конкретного ряда дисциплин. Но эти дисциплины должны пониматься так же, как химия, физика, механика и т.д.,—как множественные попытки собрать в определенном систематизированном порядке новых кандидатов, чтобы придать форму миру. Параллель с естественными науками здесь неизбежна, поскольку науки обоих типов должны избегать мысли, что собирание коллектива уже завершено. В другой своей работе я показал, что природа разделяет эту характеристику с обществом[380]. В понятии природы в рамках одной и той же «внешней реальности» слиты сразу две разные функции: с одной стороны, множественность образующих мир сущностей; с другой — единство их как собранных в одно неоспоримое целое. Обращения к реализму здесь недостаточно: это бы означало, что и множественные дискуссионные реалии, и унифицированные неоспоримые факты окажутся в одной и той же упаковке. Таким образом, когда люди подвергают сомнению существование «природы» и «внешней реальности», никогда не знаешь, оспаривают ли они преждевременную унификацию дискуссионных реалий под гегемонией фактов или отрицают множественность открываемых науками сущностей. Первое необходимо, второе совершенно глупо.

Чтобы вскрыть упаковку и создать возможность публичного контроля, я предложил отделить вопрос о возрастающей множественности сущностей, среди которых мы живем,— сколько нас? — от второго, совершенно иного вопроса: образуют ли собранные объединения мир, в котором можно жить, или нет,— можем ли мы жить вместе! Для решения обоих вопросов потребуются разнообразные умения ученых, политиков, художников, моралистов, экономистов, законодателей и т. д. Различие этих профессий определяется не сферами, с которыми они имеют дело, а различными умениями, применяемыми к одной и той же сфере, подобно тому как представители разных профессий — электрики, плотники, каменщики, архитекторы, сантехники — работают поочередно или параллельно на строительстве одного здания. Если традиция различает общее благо (забота моралиста) и общий мир (данный естественно), то я предлагаю заменить «политику природы» поступательным построением общего мира. Это, с моей точки зрения, и есть способ переопределить науку и политику, а также решить задачу политической эпистемологии, которую ставят перед нами различные экологические кризисы.

Теперь мы видим, что общего у двух коллекторов — природы и общества: оба они суть преждевременные попытки соединить в две противоположные сборки один и тот же общий мир[381]. Это то, что я назвал конституцией Нового времени, воспользовавшись юридической метафорой для описания объединенных достижений политической эпистемологии. Итак, следует применить переопределение политики как поступательного построения общего мира и к прежним сборкам общества, и к прежним сборкам природы. Трудность в том, что здесь небольшое нарушение симметрии, и по этой причине так опасно смешивать это новое понимание политики с критической социологией.