Пересекая Африку

Но они скоро раскаялись, ибо пучки эти попросту плавают в смеси слизи и ила и тонут, как только на них ступишь, сбрасывая несчастного, обманутого их внешней устойчивостью, в предательскую трясину, откуда его должны извлекать более осторожные товарищи, терпеливо пробирающиеся вдоль по тропе, вместо того чтобы искать легкости, рискуя безопасностью. Говорят, что в подобных трясинах погибло много людей.

Посередине топи был ручей десяти футов ширины и шести глубины, с прекрасной чистой водой, с, казалось бы, твердым дном из желтого песка. Но песок имел лишь несколько дюймов толщины, а под ним лежал трясущийся ил.

Через определенные промежутки на пространстве болота находятся похожие на острова купы высоких стройных деревьев, растущих так тесно, как только возможно, и вздымающихся от зеленой поверхности без какой бы то ни было бахромы кустарника или подлеска. Они образуют сплошную массу из-за пышного разрастания разнообразных лиан, которые их соединяют в непроходимую чащобу.

На близком расстоянии эти болота выглядят как зеленеющие луга, а купы деревьев намного увеличивают их красоту. И лишь когда к ним подходишь, грустный опыт этих настоящих «болот отчаяния» рассеивает приятный обман. Картина идущего гуськом каравана, извиняющегося как огромная черная змея, если бы посмотреть на нее, была бы самая восхитительная.

Примерно за 15 миль до селения Лунги Манди мне показали место, где поставил свой лагерь первый белый торговец из Бие, пришедший в Уруа. По рассказам местных жителей, караван свой он вел, руководствуясь теми же принципами, что и Алвиш, и, я полагаю, люди не остались в восторге от его посещения.

По мере того как мы продвигались дальше, здоровье моих инвалидов начало восстанавливаться, а по прибытии в ставку Лунги Манди все выздоровели.

Селение это расположено в долине среди песчаниковых холмов с плоскими вершинами, очень лесистой и со множеством широких ручьев. Здесь я впервые увидел муравейники, похожие на муравейники Южной Африки. Раньше мне встречались высотой лишь в 10 футов, но теперь вдруг я наткнулся на несколько гигантов, имевших в высоту от 40 до 50 футов. Если сравнивать средства с результатами, то эти муравейники — большее чудо, чем пирамиды; кажется, будто целая нация взялась за работу и построила гору Эверест.

Став лагерем неподалеку от ставки Лунги Манди, мы вскоре были окружены туземцами. Кто пришел поглазеть, кто — продать свой товар, а иные высматривали, не найдется ли случая для какой-нибудь мелкой кражи. Первыми нашими визитерами были только мужчины: женщин и скот отправили за Ловои по причине дошедшего до них слуха, будто с нами находятся Касонго и Коимбра. Люди явно рассматривали визит своего государя как величайшее бедствие, какое только может выпасть на их долю.

При упоминании имени Касонго немедля началась оживленная пантомима, изображавшая отрезание ушей, носа и рук, и все заявили, что в случае его приближения спрячутся в джунглях. Лунга Манди или его заместитель периодически доставляют государю установленную обычаем дань, чтобы избежать катастрофы, какую являют собой его посещения; возвращение свое в целости они рассматривают как особое везение.

Вскоре после того, как мы устроились в лагере, нас посетил Лунта Манди. Был он очень стар, но, за исключением того, что наполовину ослеп из-за возраста, не обнаруживал никаких признаков упадка, а шел таким же легким и пружинистым шагом, как любой из молодых мужчин, которые его окружали. Во времена деда Касонго Лунга Манди был вождем этого округа, и он говорил, что жестокостью и варварством Касонго превосходит всех своих предшественников. Лунга Манди заметил, что уверен в том, что я — очень хороший человек, ибо он слышал, что своим людям я не позволял ни воровать, ни захватывать рабов, но заставлял их платить за провиант.

Теперь Ал-виш испытал неприятное положение обманутого обманщика, ибо обнаружил, что племянник, которого он оставил в этом месте 1Присматривать за тремя мешками бисера, предназначенного для закупки продовольствия на обратную дорогу, присвоил большую его часть. Громкими и горькими были его причитания и отчаянными— его проклятия по поводу этих «Тrе saccos — per gustare caminho!»[215]. Но я, пожалуй, обрадовался, услыхав, что из-за этого непорядочнейшего поведения его родственника мы вынуждены будем спешить в пути.

На следующий день после остановки здесь, к великому моему удивлению, явились несколько людей Джумы Мерикани, доставившие мне палатку из травяной ткани, посланную им сразу же по получении известия, что моя сгорела; таким образом, он увеличил долг благодарности, которой я ему был обязан за многие и великие его любезности. Люди сказали, что им было велено следовать за мной, пока не догонят, ибо где же это слыхано, чтобы англичанин путешествовал без палатки.