Переселение

Чередующийся стук ботинок и легких туфель катился эхом далеко вперед. Майор и учительница не разговаривали, пока от безделья он не начал размышлять вслух.

— Вряд ли чужой — тот, который там лежит — один из создателей станции. Скорее всего он прилетел сюда, как и мы. Думаешь, там, в глубине, есть кто-то еще?

— Перестань. У меня и без того ощущение, что мы здесь не одни. Еще эти скрипы, стуки…

Наташа сглотнула. Она уже несколько часов старалась не думать о воде. И не столько из-за жажды, которая еще была терпима, сколько из-за страха перед мучительной смертью.

— У тебя есть часы?

Он посмотрел на экран смарт-браслета.

— Почти час ночи.

— Давай тормознем. Надо поспать. Сколько бы нам еще не оставалось, мы не можем идти без отдыха.

Вадим согласился и они стали устраиваться на ночлег. Легли на противоположных сторонах коридора, оставив между собой полтора метра демилитаризованной зоны. Было не настолько холодно, чтобы согревать друг друга телами. Впрочем, ночью Наташа проснулась от того, что из глубины тоннеля налетел слабый порыв холодного ветерка. Она решила, что ей почудилось, обняла себя руками и снова провалилась в сон.

— Я не хотела будить, но посмотрела на твои часы — уже почти одиннадцать, — Наташа отпустила его правую руку.

Вадим сел, зевнул, растирая глаза.

— Надо же! Давно не спал так долго. Видимо, организм наверстывает упущенное.

— Конечно. Обычно с утра аресты, потом допросы…

— Хватит! Не стоит начинать день с грызни.

— А у меня не слишком много причин относиться к жандармам с симпатией, — проворчала она, но ругаться больше не стала. Молча наблюдала за тем, как он проводит ревизию своей амуниции. Кроме кобуры с оружием у майора была еще маленькая аптечка, складной нож и портмоне с документами.

— Не густо, — прокомментировала Наташа, — А в аптечке что?

— Ничего, что можно было бы выпить, — ответил он, угадав ее мысли.

Она кивнула. Ей вдруг снова почудилось, что откуда-то повеяло холодом.

— Мы умрем?

Вадим встал, протянул руку, помогая подняться и Наташе. Потянул ее за собой, все дальше и дальше по коридору.

— Не сейчас, — попытался улыбаться Наташе, но не выдержал ее взгляда, отвернулся. И тут же замер, как вкопанный. Она налетела на него, чертыхнулась.

— Ты чего?!

Вадим смотрел на стену.

— Мы спали в пяти метрах от инопланетного информатория.

Девушка проследила за его взглядом и обомлела: вся стена, от пола до потолка, была занята знаками, символами…

— Сможешь прочитать?

Она подошла ближе. Надписи потеряли былую яркость, но все еще были хорошо видны. Наташа водила по ним рукой, беззвучно шевелила губами. Вадим отошел в сторону, чтобы не мешать. Сейчас он мог только ждать, полностью доверившись этой хрупкой учительнице литературы, потому что был уверен — другого шанса на спасение у них не будет.

Наконец она села на пол, выдохнула.

— Есть куда записать?

Майор достал портмоне, вынул из него шариковую ручку и свое удостоверение личности. Протянул ей, перевернув бумагу на другую сторону.

— Хм. Здесь герб жандармерии. Ничего, что… прямо по нему?

Вадим махнул рукой — «ничего». Наташа долго перерисовывала знаки, смешно высовывая язык, время от времени вскакивая, чтобы разглядеть какие-то детали поближе. Закончив, отдала ручку майору, бумагу сложила вчетверо и сунула в карман.

— Первая новость — самая хорошая: думаю, теперь я смогу найти воду. Вторая похуже. Если прочитала правильно, то попасть из этого тоннеля в сердцевину можно только через камеру охлаждения и вентиляционный канал.

— Что за камера охлаждения?

— Ты думаешь я знаю?! Понятия не имею, как все это выглядит и сможем ли мы там пройти, — Наташа нервно тряхнула головой, — Ну и третье. Как бы это перевести… В общем, там написано что-то вроде «после первого проникновения чужим вход закрыт».

Она с тоской посмотрела на майора. Понимала, что в случившемся ее вина. Не стоило без оглядки лезть в дебри инопланетной конструкции.

Смертельный холод

Чем дальше они шли по тоннелю, тем ниже опускалась температура: обещанная камера охлаждения была уже где-то близко. Вадим несколько раз оглядывался на спутницу, он понимал, что в легком платьице девушке все сложнее справляться с холодом, пробирающем до костей. Она ускорила шаг, потерла ладонями предплечья. Он ничем не мог ей помочь — форменные рубашка и брюки вряд ли согревали его сильнее, чем платье Наташу.

— А ты что, еще и лингвист? — Вадим попытался отвлечься, — Как научилась расшифровывать чужие языки?

— Я просто филолог. А научилась… сама. Можно сказать — хобби. Ну и способности кое-какие, любопытство.

— Теперь можешь прочитать все, что написано этими закорючками?

— Не все. Некоторые символы мне непонятны. Другие я могу расшифровать лишь приблизительно. Но те, что касаются направлений, схем — они довольно простые.

Вадим кивнул.

— И далеко нам еще до воды?

Девушка выдохнула облачко пара.

— Нет. Мы идем уже… Сколько? Часов шесть? Семь? На указателе было написано «идти пятьсот единиц».

— Единиц чего?

— Это расстояние. Не метров, конечно, но и не километров. Там должна быть бойлерная или что-то вроде того. По крайней мере, я так поняла.