Переселенки

Чудесно. Это нас обоих только что не очень вежливо послали? Или же стоявший перед герцогской четой высокий мужчина «в самом расцвете сил» попытался сделать комплимент? Если последнее, то получилось у него довольно неуклюже…

— Взаимно, барон, — вернул любезную улыбку Варт.

А, поняла. Некий «верный враг». И кто же вы, товарищ? Сколько у вас жизней?

— Советник, наконец-то!

При виде торопливо шедшего к нам Дженераса барон стремительно пошел красными пятнами непонятного происхождения и буквально подмел длинной черной шевелюрой пол, поспешно склонившись в угодливом поклоне.

— Вы свободны, — небрежно бросил Император, и мужчина поспешил к выходу. Мило.

— Герцогиня, вы прелестны!

Ага, слышала уже. Впрочем, мысленное фырканье не помешало мне склонить голову, приветствуя правителя, а заодно и благодаря его за дежурный неискренний комплимент.

За столом и правда сегодня не сидели, что отнюдь не помешало Дженерасу приказать поставить в трех углах бального зала небольшие столики с всевозможными закусками на фарфоровых тарелках и напитками в хрустальных графинах. Ну и, конечно же, народ вместо танцев активно подъедал дворцовые запасы. Музыканты трудились, исполняя одну мелодию за другой, а высшая аристократия под различные мелодии прилежно набивала животы. Чудесная картина…

Его Сиятельство великий и ужасный черный маг довольно быстро бросил свою любимую супругу на произвол судьбы и исчез в неизвестном направлении. Если б не свадебный обряд, пора была б обвинять ненаглядного мужа в измене.

— Ах, милочка, какие на вас изысканные украшения!

Это что еще такое? Какому очередному идиоту жизни лишиться хочется? Невысокая плотная дама средних лет, мне не знакома, взгляд как у жены ростовщика, такой же оценивающий, сама наряжена в меха: несмотря на жару во дворце. Вечер какой-то непонятный. Странные люди, странные разговоры… Да еще и «милочка». Что за покровительственно-снисходительный тон? Явно не местная. Завсегдатаи дворцовых «вечеринок» успели довольно хорошо изучить характер супруги советника Императора, и уж «милочки» точно от них не дождешься — побоятся моего недовольства и раздражения Варта.

— Мы знакомы? — чуть приподнятая правая бровь нужного эффекта не произвела.

— Пока нет. Но это всегда можно исправить. Я — баронесса норт Эрвильская!

Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Это что ж такое делается, люди добрые? К жене первого советника какая-то замшелая провинциалка пристала! Спасите- помогите!

Эрвиль… Слышала, да. Этакое глубокое захолустье неподалеку от Дорена, третьего государства на данном континенте. Если память мне ни с кем не изменяет, Дорен — небольшое княжество с дикими нравами, то есть с совершенно непривычным для Антонии равноправием полов. Значит, вот это вот нахальное чучело, стоявшее в данный момент напротив меня и глядевшее на герцогиню с высоты своих баронских каблуков, вполне могло перенять замашки доренских женщин. Что ж, тогда и надменность, и высокомерный вид, и оценивающий взгляд, и нежелание соблюдать этикет, представляясь лично, без какого-либо общего знакомого, вполне объяснимы. Мадам, вероятно, считает себя этаким глотком свободы в нашем темном, патриархальном царстве. Да уж. Как много на свете недообследованных людей…

— Я рада за вас, баронесса, жаль только, что в Эрвиле перестали обучать этикету, — пришлось осадить. А что поделать. Некоторые по-другому не понимают.

Дама пошла алыми пятнами, и мне почему-то мгновенно вспомнился «верный враг», встреченный нами с Вартом при появлении здесь. Уж не родственники ли они с баронессой? Титулы одинаковые. По возрасту примерно равны. Значит, муж и жена или брат и сестра. В любом случае, два неотесанных чурбана на великосветском приеме. Как их вообще сюда пустили?

— Вы! Да вы!

Ой-е. Да что ж ты так орешь, дурища. На нас уже ползала смотрит. Ты ж сама себя в неприглядном свете выставляешь, закатывая никому не нужную истерику.

— Я. Герцогиня ранос дорт Антариониус. — проймет? Нет? Все же о роде супруга известно почти везде.

Не проняло. Моя собеседница надулась, как тот шар.

— Да мне все равно, кто вы! Вы нахалка!

Да кто бы говорил…

— Кого я вижу! Ирма! — Амалия, высокая и довольно объемная брюнетка, одна из многочисленных не очень красивых дочерей богатой, но глупой герцогини Ульмы ранос дорт Вереней, дальней родственницы Императора, просияла практически искренней улыбкой и, не обращая ни малейшего внимания на шарик с титулом баронессы, доверительно, громким шепотом, «по секрету всему свету», сообщила, чуть склонившись к Моему Сиятельству:

— Мой брат завтра отправляется в Дорен. Свататься. Привезет жену сюда. Ирида давно мечтает пожить у нас, говорит тут чудесная обстановка, в отличие от их захудалого княжества. Миленькая девушка, тихая, скромная, и настоящая красавица!

Смех сбоку дал понять, что частное дело стало общим, и теперь вся аристократия в едином порыве топит одну заносчивую провинциалку. Удачно, кстати: женщина снова пошла пятнами, развернулась на каблуках и буквально сбежала с поля боя.

— Не бери в голову, Ирма, — улыбнулась Амалия. — У них в Эрвиле ужасные нравы.

Ирма: