Переселенки

— Ира… Не надо… — я не понимала, как можно поносить несчастного, в принципе, человека.

— Надо, Ирма. Еще как надо. Голову заставь работать. Ритка все равно помрет завистливой дурой, там ничего не поделать. А вот ты… Мозги есть? Из-за незнамо кого переполошила и мужа, и детей, валялась практически без сознания до утра следующего дня. Да эта шавка и минутной мигрени не стОит.

Ирина:

Когда посреди обеда в комнату внезапно зашел Алекс и с поклонами сообщил, что одно из переговорных колец, специально созданных для поддержания мгновенной связи между столичным домом и поместьями, стало «подавать признаки жизни», я, к своему сожалению, осознала, что очередной относительно спокойный период нашей жизни подошел к завершению.

Варт вышел из-за стола, отсутствовал минут пять и вернулся мрачный, словно потерявший добычу кот.

— Кого убили?

— Я убью.

— Так сядешь же. А я с детьми останусь. Или тебе, как чернокнижнику, можно? «Сколько я зарезал, сколько перерезал»…

Я активно молола языком, несла всякую чушь, не вдумываясь особо в смысл сказанного. Цель была другой: сбить накал раздражения с «я убью» хотя бы до «вот же скотина». Надо сказать, у меня получилось — муж сначала раздраженно вскинулся, потом, очевидно, вспомнил, что грубости и хамства родная жена, в отличие от слуг и родни, не потерпит, и недовольно проворчал:

— Выпорю как минимум.

Вот. Уже легче.

— И кого?

— Дурня того, что последним в род вошел.

— To есть собственного сына? И не морщись. Арт твой сын, хоть и бастард.

В ответ — нечто нечленораздельное, но явно нелестное для милой женушки и ее умственных способностей. Ладно, на этот раз сделаю вид, что не расслышала.

— И что он натворил?

— Устроил в поместье дождь из земляных червей и лягушек. Ну и пару скелетов поднял на местном кладбище, но это мелочи, там ограда заговоренная, ни одного зомби наружу не пропустит.

Крыша, ау!

— Варт… Ты вот сейчас серьезно? To есть мальчику подчинилась магическая книга?

С явным намеком: «А я тебе, идиоту высокомерному, говорила, что нельзя печатные колдовские фолианты по дальним поместьям рассылать, бабахнуть может так, что костей не соберешь». Великий и ужасный черный маг намек понял и скривился:

— У бастардов магия не просыпается.

Вот же упертый!

— Ритону скажи.

Муж передернул плечами:

— Он с тройняшками побратался.

Непробиваемый, блин.

— Тогда одно из двух: либо и этот с кем-то совсем недавно успел побрататься, либо теперь у незаконнорожденных тоже Сила появляться начнет.

Меня одарили взглядом а-ля Фредди Крюггер рядом с очередной жертвой.

— И что теперь с ним делать?

Читай: «Куда его теперь девать?»

— Как что? Пусть вместе с тройняшками занимается. У всех четверых рвения прибавится.

А у нас с тобой, мой любимый супруг, вместо рвения прибавится головной боли…

Вечером того же дня великий и ужасный черный маг появился в столичном доме вместе с провинившимся байстрюком. Парня определили в ту же комнату, в которой он жил с момента появления у отца. С тройняшками я поговорила на доступном им языке, то есть пригрозила отправить к любимой бабушке на пару-тройку месяцев, полностью лишив детей магии и запретив на долгое время любое общение с Ритоном, если хоть один из мальчишек попробует обидеть зашуганного и замкнутого Арта. Наследники выслушали мать с серьезными моськами и вроде прониклись. Самого бастарда муж действительно выпорол на конюшне, причем самолично, чтобы впредь неповадно было из любопытства чужие вещи без спроса таскать.

А утро следующего дня неожиданно для всех началось с сирены. Громкие, пронзительные, длительные звуки ввинчивались сверлами в мозг и, казалось, готовы были поднять всех зомби в округе и упокоить тех живых, кто еще не лишился слуха. Длилась эта невероятная какофония целых две минуты, пока пришедший в себя после резкого пробуждения чернокнижник не догадался накинуть полог тишины на весь дом.

— Кого обокрали?

— Боюсь, тут что-то похуже… Родная, посидите пока все дома. Просто так защитный полог этого здания не срабатывает…

Открыв портал: любимый и ненаглядный муж привычно исчез в неизвестном направлении. Я только плечами пожала, затем нехотя поднялась с нагретой за ночь постели и направилась в детскую — выяснять масштабы вероятных разрушений. «Оказалось, я напрасно волновалась». Мелкие восприняли громкие резкие звуки как еще один повод для развлечения: полуторагодовалая Ивонна на пару с двухмесячной Лизеттой тщательно подражали уже вырубленному защитному пологу, Зира, которой на днях исполнилось пять, увлеченно творила, грозя создать очередного монстра-Франкенштейна на радость как учителю, так и отцу, непоседливых тройняшек в комнате застать не удалось, а вот в глазах следившей за наследниками Верис читался вопрос. Я покачала головой: понятия не имею, что творится. Да и не уверена, что хотела бы быть в курсе. Меньше знаешь — крепче спишь…

Варт вернулся после обеда, хмурый и недовольный, как медведь-шатун, разбуженный в феврале горе-охотником. На мой молчаливый вопрос выдал:

— Магия вышла из-под контроля по всей столице и, боюсь, в провинции тоже.

Оля-ля…