Переселенки

Дорен считался чем-то средним между патриархальной Антонией и матриархальной Рамией. Раньше контакты на высшем уровне не поддерживались, вернее никогда не закреплялись брачными узами. Я вспомнила практически выветрившиеся из головы уроки геополитики и предположила:

— Дженерас собирается воевать с Рамией?

— Не угадала. Варт сообщил, что батюшка Иугении, нашей будущей Императрицы, присмотрел себе небольшой участочек возле границы с амазонками.

— Небольшой? Пара-тройка гектаров?

— Нет, что ты, пара тысяч гектаров.

— To есть страну хотят поделить?

— Да. Императору жизненно необходим выход к морю.

Я нахмурилась:

— Антония раз за разом обжигается в войне с соседкой, а Дорен никогда раньше не вмешивался в наши дрязги. Что изменилось?

— Да, Ирма. Зачатки есть, конечно, но советницей Императора тебе не стать… Что изменилось, спрашиваешь? Дешевое книгопечатание, брожение в умах, никем не обученные маги, стихийно появляющиеся в разных концах страны. Всю эту силу необходимо направить в нужное русло, иначе — бунт, революция.

Ирина:

Первый раз в жизни мой невероятно упертый муж сам предложил супруге непременно надеть на званый вечер в честь помолвки Его Императорского Величества брючный костюм. Пока я подбирала челюсть с пола, Его Сиятельство соизволил объяснить, мол, княжеская дочь придерживается эмансипированных взглядов, будь ее воля, с удовольствием переехала бы в Рамию, ну и нужно показать девушке, что в Антонии тоже есть свобода нравов. В разумных пределах, естественно, и не для всех, но то такое.

— Как она хоть выглядит, невеста эта? Варт? — спросила я, заканчивая накладывать макияж. — Варт!

— Обычная женщина. Ира, мы опаздываем.

Я хмыкнула, но спорить не стала и шагнула в портал.

Дворец больше всего был похож на место слета сумасшедших флористов: всевозможные пышные букеты, венки, больше напоминавшие ритуальные, живые и искусственные цветы, одуряющие и в буквальном смысле сводящие с ума терпкие, сладкие, чуть кисловатые запахи. В общем, сплошная жуть.

— Ваши Сиятельства, — не успели мы зайти в зал, украшенный для помолвки, к нам подбежал взволнованный распорядитель. — Прошу, вам отведены месте рядом с троном Его Величества.

Ужас какой. Это за что такая немилость? А я так мечтала отстояться в углу, подражая вон тому огромному разноцветному «венику». Хорошо хоть каблуки додумалась надеть не особо высокие — боюсь, Император не понял бы, если бы мне во время торжественной церемонии вдруг приспичило разуться.

Зал постепенно наполнялся людьми. На Варта то и дело бросали завистливые и злобные взгляды не особо влиятельные графы и мелкопоместные захолустные бароны, прибывшие на помолвку со всем семейством. Дураки. Не понимают своего счастья. Была б моя воля, я с удовольствием поменялась бы местами с каким-нибудь завалящим бароном, но увы… Придется как минимум пару часов стоять статуей самой себе, наблюдая за процессом.

Отвлекшись, я пропустила момент появления на публике Императора с невестой и вернулась в реальность только после того, как церемониймейстер, небольшой сухонький старичок, начал объявлять титул невесты. Наследство Ее Высочества меня не интересовало, а вот сама принцесса, величественно стоявшая возле своего трона… Я пригляделась и с трудом сдержала смех. Ну Варт, ну зараза. Обычная женщина, угу. Да она ровесница Императора. Вот уж не знала, что у княжеской четы такие взрослые дети.

Глава 18. Инициатива — это когда человек делает именно то, что нужно, хотя его об этом никто не просил. Элберт Хаббард. Вдруг как в сказке скрипнула дверь. Все мне ясно стало теперь. Песня «Разговор со счастьем»

Будущая Императрица, обряженная в длинное закрытое платье темно-синего цвета, оказалась дамой довольно высокой, ростом практически с будущего супруга, массивной, но не толстой, и, судя по внешнему виду, чересчур суровой: густые черные брови недовольно сведены вместе, в крупных глазах раздражение, крылья прямого носа негодующе раздуваются, узкие губы возмущенно поджаты. Кто и на какую мозоль ей успел наступить, а затем и брейк-данс там станцевать? Да и вообще, что это за аристократка, не способная сдерживать на людях эмоции? Чему ее в детстве гувернантки учили?

С положенной приклеенной, якобы доброжелательной, улыбкой смиренной добропорядочной подданной я простояла всю церемонию, равнодушно наблюдая, как Иугения в знак полного доверия протягивает Его Величеству обе руки, как всегда великолепно выглядевший Дженерас надевает на безымянный палец левой руки Ее Высочества массивное золотое кольцо, как оба они поворачиваются к подданным и на несколько секунд застывают, словно статуи, как величаво спускаются со ступенек и медленно продвигаются к выходу..

— Варт, а веник, то есть букет с цветами, ходить умеет?

Муж среагировал мгновенно. Вот что значит дрессура с младых ногтей. Ну и общество одной вредной драконицы тоже.