Перешагивая через Грань

А истина прячется где-то в тени,
И как ни старайся, её не достать.
И как ни старайся, её не найти,
Значит, придётся монетку бросать.
По обе стороны баррикад
Один и тот же солнечный свет,
Но люди насмерть за правду стоят,
Которой, по сути, нет.

— По обе стороны баррикад один и тот же солнечный свет… — задумчиво повторила Элис, неожиданно для себя прочтя между строк нечто большее, чем виделось на первый взгляд.

Интересно, имеет ли автор песни какое-либо отношение к Реверсайду? И если нет, что в действительности он имел в виду, когда писал текст? Ведь эти строки, без сомнения, — про Аверсайд и Реверсайд и их вечную борьбу. Про борьбу, в которой не может быть победителя, а так называемые великие идеалы — заезженные понятия о долге и чести, неприглядные и уродливые, как забрызганные грязью флаги.

А ведь она вполне могла быть по другую сторону баррикад. Если бы Розали покинула Маунтин-Парк чуть раньше. Если бы она, Элис родилась в Реверсайде. Если бы присягнула на верность Нулевому отделу.

Элис украдкой покосилась на родителей. Они сидели, обнявшись, их головы почти соприкасались, и от обоих исходило такое чистое, острое, всеобъемлющее чувство счастья, которое нечасто встретишь. Некоторым счастливчикам за всю жизнь пару-тройку раз довелось испытать подобное, а некоторые и единожды не удостаивались такой благости.

Погружённая в свои размышления, Элис не заметила, как в комнату вошла Люси. Она улыбнулась сестре, но та неожиданно схватила её за руку и потянула за собой. Глаза девочки было как никогда серьёзны.

— Пойдём, — шепнула Люси, метнув быстрый взгляд на родителей — не заметят ли? Впрочем, Генри и Розали были полностью поглощены друг другом, и вряд ли сейчас замечали что-либо вокруг.

— Что-то случилось? — спросила Элис.

— Надо поговорить. — Люси тянула уже из всех сил.

— Ну, хорошо, хорошо…

Люси не проронила ни слова, пока не увела Элис в противоположный флигель дома. А потом, без предупреждения стиснула Элис в объятиях так, что у неё хрустнули рёбра.

— Мне страшно, Элис, — пискнула она.

Элис высвободилась из цепкой хватки сестры и, взяв за руки, заглянула в глаза. В них стояли слёзы — но Люси не плакала.

— Ты знаешь, твоя сила начинает пробуждаться, — Элис провела пальцами по её ладони, ощутив слабое покалывание, как от тока высокой частоты. — Будь осторожнее с ней.

— Элис, мне страшно, — Люси всхлипнула, еле удерживаясь, чтобы не разреветься.

— Тебе нечего бояться, — начала Элис, но Люси перебила её:

— Да я не об этом! Я про фэрлинга. Про того фэрлинга, что был здесь вчера.

Элис моргнула. Этого она не ожидала.

— Эльвинг — старинный друг нашей мамы…

— Ты слышала, что он ей сказал? Он злой! Он… — Люси потупила взгляд, — он желает твоей смерти.

Услышанное от сестры так поразило Элис, что несколько секунд она потрясённо молчала.

— С чего ты… Откуда ты… — в голове у неё вдруг что-то щёлкнуло. — Постой. Ты, что, можешь понимать фэрлингов?

Люси неуверенно кивнула.

— Наверное. Я не знаю… Я не всё смогла понять. Я слышала его… точнее, нет: фэрлинги же не разговаривают вслух. В моей голове будто бы звучали чужие мысли.

Да, именно так фэрлинги и общаются с людьми, подумала Элис. Значит, Люси говорит правду. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: очевидно, этот дар Люси унаследовала от матери. Как и она сама.

— И что же ты слышала?

— Он был сердит… Очень сердит. И в то же время словно бы… смирился с происходящим. Сначала он хотел вмешаться, но потом что-то заставило его передумать. И он всё время думал о тебе, Элис… — Люси запнулась, и покраснев, промямлила: — О твоей смерти.

— Люси, — Элис наклонилась и взяла сестру за плечи, — что именно ты смогла разобрать? Попытайся вспомнить всё, что сможешь.

— Сейчас… "Единственный шанс". "Смертельная опасность". "Нельзя вмешиваться". "Розали… ослушалась". "Могла всё испортить". И ещё что-то про линии судьбы… — Люси отчаянно зажмурилась. — И он всё время повторял твоё имя. "Элис, Элис". Мне страшно.

— Ты кому-нибудь ещё рассказывала об этом? — Элис невольно перешла на шёпот. — Ты говорила родителям?

— Нет…

— Вот и не говори никому. Родителям — уж точно. Незачем их волновать. А Эльвинг… Я не уверена, что он имел в виду именно это. Ты ведь сама сказала, что не всё смогла разобрать.

— Мне страшно, очень страшно за тебя, — повторила Люси, всхлипнув. — Ты — далеко, в столице, совсем одна…

— Я не одна, со мной друзья, — Элис слабо улыбнулась.

— А ещё я скучаю по Маунтин-Парку, — продолжала Люси. — Знаю, нам пришлось уехать оттуда из-за гигантских спрутов. Но здесь всё как будто чужое. Папа постоянно занят, а миссис Пристли… с ней не очень-то повеселишься… — она вдруг замолчала, взволнованно наматывая на палец прядь волос. — Вот бы всё было как раньше…