Перешагнувшие через юность

Сверху гвардейцев прикрывали наши краснозвездные самолеты. Спереди — танки. Стрелки за танковой броней чувствовали себя как за каменной стеной. Но самим танкистам приходилось туго — вокруг расстилались минные поля противника. То одна, то другая боевая машина останавливалась. Тут минные разведчики комсомольской бригады были незаменимы. С помощью умных приборов обнаруживали снаряды, выкапывали их, как земляные орехи. Обильные урожаи снимали.

На подступах к высоте с отметкой 227,2, южнее села Барабаново — сплошные минные питомники. Командир второго батальона Блажко увеличил число минных разградителей. И все равно еле управлялись.

— Во что бы то ни стало обеспечьте танкистам проходы, — приказал Блажко старшему лейтенанту Новоселову.

Подброшенные к местам танкового прорыва саперы пустили в ход все свои инструменты. Под непрекращающимся вражеским огнем, прижимаясь к земле, набитой минами, работали Мымриков, Приходько, Барлит и Максимчук. Опасные заряды они вылущивали, словно орехи. Сколько же их тут!

— Будто черт насеял, — ворчал Хилько, переползая от одной находки к другой.

Встречались противопехотные и противотанковые, нажимного и натяжного действия. Зацепишься за любую — впрах разнесет. Но Федя Хилько гибкий, как вьюн, легкий и быстрый. Ни одной пули за ним не угнаться. А с минами он расправляется, словно играючи.

С высоты палили из всех видов немецкого оружия. Били по роте, действующей впереди, так, что сердце у Блажко мучительно сжималось. «Только бы ни в кого не попали».

Но вот на его глазах один сапер слегка приподнялся и сразу же неловко завалился на бок. «Николай Барлит, виртуоз минного дела, — пронеслось в голове Блажко. — Неужели ранен?»

Сержант Барлит истекал кровью. Приходько потащил было его в безопасное место, но тот запротестовал:

— Не надо! Перевяжи здесь. Не могу же я бросить своих людей…

Гитлеровцы стали доставать из орудий по танкам. Произошла заминка.

— Спасайте наши танки! — просил командир 248-го танкового полка командира второго батальона саперов. — Нам же так не сдвинуться с места!

Блажко и сам понимал: у танкистов единственный путь — вперед. Повернуть обратно, значит, подставить под удар наиболее уязвимую часть боевой машины — моторную группу. В таких условиях это очень опасно.

— Старший лейтенант Новоселов, усильте команды саперов! — скомандовал Блажко. — Взгляните, вон там головной застрял.

Уже ранили Максимчука, еще кого-то. Раненые оставались на местах. Неожиданно огневые точки противника на склоне высоты смолкли. Это старший сержант Галкин заставил замолчать их. Он занял удобную возвышенность и ударил по врагу короткими очередями.

— Красноармеец Сердюк! — позвал комбат. — Возьми с собой ребят и марш на выручку машинам, которые остановились перед минами.

— Есть! — Боец мгновение колебался, потом попросил: — Разрешите, я сам разминирую?

— Согласен.

Семен Сердюк ринулся прямиком туда, где только что упал минный разведчик.

— Осторожнее, сорви-голова! — крикнул вслед ему Блажко. — На мину налетишь!

Сердюк перешел на шаг, повел миноискателем. Стал извлекать из спутанной травы дисковые мины. Одна, вторая… Вывинтил взрыватели. И тогда дал сигнал танкистам.

Танки взревели, залязгали гусеницами.

После боя командир 23-й гвардейской танковой бригады представил к награждению орденами и медалями сорок двух саперов комсомольской бригады.

— Заслужили, — скупо похвалил он их.

3

Начальник инженерного управления фронта генерал-лейтенант Галицкий поделился своими планами с командиром комсомольской бригады Петровым:

— Постараемся сделать из ваших саперов чудо-богатырей. Мы изготовили особые каски и броневые щитки на грудь и на живот. Этакую кольчугу современную.

— Замечательно, товарищ генерал. Я тоже кое-что придумываю, — отозвался полковник Петров. — Если мы подберем подходящих молодцов да экипируем их в богатырские доспехи, наверняка они смогут подняться на любую высоту.

— А кто, по-вашему, поведет такой штурмовой отряд?

— Я бы предложил Белоконя, командира первого батальона. В инженерном деле комбат второго не менее грамотен. Также смел, сообразителен. Однако опыта у него поменьше. Кроме того, Белоконь очень решительный человек, не зря его ребята «Чапаем» прозвали.

Тихое августовское утро. Леса и перелески в дреме. Не шелохнется ветка, не затрепещут листья. Птицы и те еще спят. Скоро проснутся, начнут перекликаться. И не замолкнут, стреляй хоть беспрерывно. Привыкли, что ли, к громким посторонним звукам? Игнорируют их.

Еще не взошло солнце, а саперы уже на ногах. Белоконь, его заместители Лебедев и Балабасов, начальник штаба Панкратов организовали в подразделениях практические занятия по штурму укрепленных высот. Вот стоят в строю отборного батальона Валентин Шибинский, Николай Пятницкий, Сергей Иванчиков, Анатолий Греков, Иван Громак. Много их, штурмовиков-комсомольцев. Все — как на подбор: атлетического телосложения, рослые, сильные парни.

— Подогнать снаряжение, — подает команду Белоконь.

Ребята зашевелились.

— Стойте! — остановил он их. — Кто покажет, как это делается?

— Разрешите, товарищ майор, — обратился к нему Иванчиков.