Пересмешники (СИ)

Я должна была рассказать ему. Вся школа вот–вот узнает, когда Картера вызовут. Но, когда я попыталась заговорить, горло сдавило, словно шею сжала рука, не пуская слова. Я почему–то боялась рассказать Джонсу. Может, из–за того, что гений математики, по его словам, глупо поступил, обратившись к Пересмешникам, или из–за его неодобрения к ним.

– Что с тобой случилось, Алекс? Если не скажешь, я начну издеваться над Гершвином.

– Джонс, – выдавила я, и ладонь снова сжала мою шею.

– Алекс, я твой друг. Я знал тебя еще до академии. Мы с тобой одинаковые. Только ты понимаешь мое отношение к музыке, и только я понимаю твои чувства.

Ладонь ослабила хватку, один палец за другим медленно отпустили мое горло.

– Знаешь Картера Хатчинсона? – тихо спросила я.

– Ватерполиста?

Я кивнула.

– Да.

Джонс тяжко вздохнул.

– Слышал, его имя попало вчера в книгу. Не говори, что он…

Я все рассказала Джонсу. Когда я закончила, он вздохнул.

– Ох, лучше бы ты пошла ко мне.

– К тебе?

– Я бы разобрался с этим.

– Как?

– Я бы разбил ему голову.

– Хватит, Джонс.

– Я серьезно. Не могу поверить, что он так тебе навредил.

– Я в порядке, – возразила я, и это было правдой. Я ощущала себя хорошо, когда Майя рассказала о бассейне. Стало лучше, когда я прошла по кафетерию с защитниками. – И я не хочу, чтобы ты проявлял жестокость, Джонс. Я не хочу для тебя проблем.

– Знаю, просто это безумие. Есть другие способы расправиться с этим.

– О, твое нападение на него?

– Нет, Алекс, забудь это, – сказал он, чуть успокоившись.

– Хочешь сказать, мне нужно было разобраться в этом самой, как парню из твоего общежития?

– Нет! Это совсем другое. То мелочь, а это преступление. Почему ты не пошла в полицию?

– Перестань. Это не дело полиции.

– Он тебя изнасиловал!

– На свидании, ясно? Я была пьяна. Отключилась. Это не как насилие в темном переулке с ножом у горла.

– Это все еще преступление. Так и нужно относиться. Почему ты не пошла к копам?

– Я не хотела. И ты сам знаешь, как все получается, когда вовлечены копы. Начинается «он сказал», «она сказала», и вся жизнь переворачивается.

– С Пересмешниками так и будет.

– Это не одно и тоже.

– Ладно, а родители? Ты им рассказала?

Я рассмеялась.

– Родители? Я не расскажу им. Мама – королева драмы. Она устроит скандал. Папа позвонит кое–кому и устроит на него тайную охоту.

– Может, на него и нужно устроить охоту.

– Они заберут меня из Фемиды. Отправят в школу в Нью–Хейвене и заставят жить дома. Думаешь, я этого хочу?

– Нет.

– Вот и все.

– Знаю, но проблема большая. Не думаешь, что нужно хотя бы рассказать родителям?

Я направила на него палец.

– Ты даже не рассказал родителям, что играешь на электрогитаре. Я не собираюсь говорить своим, что меня изнасиловали в школе.

Он поднял руки.

– Справедливо, – и добавил. – И когда слушание?

– Еще не назначено. Они должны сообщить ему в понедельник, что он – обвиняемый. Но, уверена, он знает, что грядет.

– Ты знаешь, что я на все готов для тебя, да? Знаешь?

Я кивнула.

– Серьезно. На все. Если могу помочь, я все сделаю.

– Знаю.

– Кстати, я приглашал Эми на свидание в прошлом году, – сообщил он.

– Да? И что она сказала?

– Я же не встречаюсь с ней, да?

– Почему она тебе отказала?

– Сказала, что я не ее тип.

– Ей же хуже, – сказала я.

– Может, продолжим репетицию?

Я игриво приподняла бровь.

– Ты хочешь репетировать? Я в шоке.

Мы заиграли Гершвина – обычно, не как хип–хоп. Я была рада сейчас всему нормальному.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Дольше всего

Завтра, утром понедельника, Картера уведомят. Я старалась думать о настоящем, работать над весенним проектом. Одна в комнате, я изучала информацию, которую нашла для проекта – книги и статьи музыковедов, теоретиков, биографов и других. Одни обсуждали гениальность Бетховена, другие задавались вопросом, не нарушала ли Девятая симфония правила классического произведения, но никто не затрагивал основную проблему. Отсутствие пианино.

Значит, дело за мной и Листом.

Лист восхищался Бетховеном, но не просто имитировал мастера. Лист завладел Бетховеном, сделал произведение без пианино своим. Его не устраивало то, как все было. И он менял это. Он делал все лучше. Я открыла файл, чтобы начать письменную часть проекта. Я написала первое предложение: «На определенном этапе творцам нужно порвать с прошлым», – и ощутила родство с Листом, ведь повторяла его дело.

Я писала еще полчаса, и тут в дверь постучали. Я встала и посмотрела в замочную скважину. Мартин. Я убедила себя, что наносить блеск для губ не нужно, но все равно причесалась, а потом впустила его.

– Привет, – сказал он. – Я принес тебе ужин.

Он отдал мне сверток из салфетки, я развернула ее и нашла бутерброд – хумус, сыр и хлеб из трех видов муки. Т.С. собиралась принести ужин.

– Спасибо.

– Т.С. и Сандип работают над проектом, – сказал он, объяснив, почему он принес еду.

– Я не знала, что они работали над проектом.

Он посмотрел на меня.

– Ох, – я кивнула, понимая. – Тебе нельзя в комнату пару часов.

– Ага, – он похлопал по рюкзаку. – Я в библиотеку. Хочешь со мной?