Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании

И самое важное. Важно не столько для понимания логики пророчеств, русских мыслителей в изгнании о будущей некоммунистической России, сколько для понимания причин духовной деградации миллионов людей после распада СССР. Самое страшное и опасное, обращал внимание Иван Ильин, состоит в том, что советская система тотального насилия и тотального контроля над всем поведением людей, т. е. создание внешнего сторожа, опасно тем, что оно убивает самое главное, что есть в душе культурного человека, т. е. внутреннего сторожа, его способность к самоконтролю, «силу личного волевого самообуздания и самоуправления». В том-то и дело, рассуждал Иван Ильин, что революция и созданная ею система внешней регуляции поведения людей «разлагает» основы личности, разлагает личность, «люди теряют способность сосредотачиваться, держать себя в руках… способность к дисциплине». И тем самым утрачиваются естественные основы социальной дисциплины, основанные на равновесии внутреннего и внешнего сторожа над поступками человека, характерные для каждого народа «своеобразная смесь из внутреннего самоуправления души… и внешне-заставляющего авторитета».[88] Тем самым, что нетрудно было предвидеть Ивану Ильину еще в 30-е, как только со смертью советской системы разрушатся все «внешние сторожи», контролирующие поведение советского человека, уйдут в прошлое и советское репрессивное законодательство, и коммунистическая партия, и комсомол, тогда начнется тотальная деградация постсоветского и прежде всего рабочего человека, крестьянина. Данная маргинализация значительной части населения, неустойчивой в моральном отношении, была неизбежной прежде всего потому, что советская система десятилетиями ослабляла внутреннего сторожа, религиозные, сословные механизмы внутреннего самоконтроля.

Иван Ильин понимает, что ко всем названным негативным последствиям эпохи коммунизма, к увяданию правосознания, к советской нищете и неустроенности быта, к «отвычке от самостоятельного мышления», к «укоренившейся привычке бояться, воровать», привычке к «пресмыкательству» добавятся старые русские духовные болезни, которые обеспечили победу большевикам, добавится «шаткость нравственного характера», «отсутствие творческих идей», «утрата русских органических и священных традиций», «отсутствие политического опыта, чувства реальности, чувства меры, патриотизма и чувства чести у народных масс».

Настроения подавляющего большинства русских в дни, предшествующие присоединению Крыма к России, предшествующие теперь уже историческому референдуму 16 марта 2014 года, показали поразительную живучесть тех особенностей русского национального самосознания, которые описывал в своих работах Иван Ильин. К счастью, все же патриотизм проснулся в душе уже посткоммунистического русского человека. На фоне тех пораженческих настроений, которые царили в России в 1991 году, нынешнее проснувшееся национальное достоинство – просто праздник души. Но нельзя не видеть, что проснувшееся в эти дни национальное достоинство полностью заморозило у русских людей и без того слабое чувство реальности. Все знают, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но подавляющее большинство русских не может, не хочет думать о неизбежных негативных последствиях присоединения Крыма к РФ для них лично.

Поразительно, но даже образованные люди, обладающие, как мне казалось, экономическим мышлением, не хотят видеть негативные последствия начавшейся политики изоляции и тем самым – маргинализации России. В массе подавляющее большинство нынешних русских, называющих себя православными, просто не в состоянии поставить себя на место этнических украинцев, представить себе, чем отозвалась в их душе вся эта история с присоединением Крыма к РФ. Порой даже трудно понять, что стоит за нынешним русским энтузиазмом по поводу присоединения Крыма: действительно братские чувства, желание помочь крымчанам, которые «устали» от назойливой «нэзалэжности», или радость от того, что они будут теперь ездить отдыхать в Крым уже «к себе». Наверное, и первое и второе.