«Перец» в гостях у «Крокодила»

— Со статьей профессора. Он признал ее правильной и подтвердил мою точку зрения. «Смеяться действительно полезно. Смейтесь на здоровье, — сказал он мне. — И ни на кого не обращайте внимания».

— А лекарства? — поинтересовался Петр Семенович.

— Какие лекарства? Смех — это наилучшее лекарство.

— Я понимаю, — встал он и почему-то погладил мою руку, чего раньше с ним не случалось. — Со здоровьем не шутят, — сказал он, шагая вокруг меня, как Земля вокруг Солнца. — Здоровье надо беречь…

Он тут же позвонил по телефону председателю месткома. Тот не замедлил явиться. Петр Семенович обратился к нему с упреком: плохо бережете здоровье профсоюзного актива. Как пример привел пошатнувшееся мое здоровье.

Я резко возразил:

— Напротив, я чувствую себя именно сейчас, как никогда, бодрым и здоровым.

— Пожалуйста, с нами не спорьте, — перебил меня Петр Семенович. — Нам лучше знать. Администрация и местком считают, что вам не мешало бы где-нибудь отдохнуть. Скажем, в горах. Как вы на это?

«В горах живут долгожители», — вспомнил я статью профессора и вслух добавил:

— Я ничего не имею против.

— Против чего?

— Против решения администрации и месткома. Тем паче, что это совпадает с моей точкой зрения, — усмехнулся я и с горячей благодарностью пожал руку Петру. Семеновичу и председателю месткома.

ЗЕБРА

Письмо

«Дорогой мой брат Вася! Ты, понятно, будешь очень удивлен, получив от меня письмо. Ты знаешь мой характер — не люблю писать. Но на этот раз взяться за перо заставила меня беда, что случилась со мной недавно.

Дорогой брат, ты даже не представляешь, как мне сейчас тяжело. Душа словно раскаленная пустыня Сахара, а в ней воют шакалы и гиены, носятся вперегонки зебры. А все из-за этой «полосатой чумы». Ты наверняка спросишь, что же случилось?

Так вот слушай. Сразу после получения диплома об окончании сельхозакадемии меня направили не в киевский исследовательский институт, о котором я мечтал, а в колхоз, на должность зоотехника. Это меня очень обидело. Ты только представь себе, Вася, — с моими способностями — ив такую глухомань! Но я не сдавался (ты же знаешь мой характер!) — решил такое придумать, чтоб за голову схватились. Ты помнишь, мысль о славе я вынашивал еще в школе, а потом в академии. Не оставляет она меня и теперь.

Как-то в чайной (а бывал я там частым гостем — это меня, Вася, и погубило…), так вот, в чайной я встретился с Марком Косооким — есть в нашем селе такой пьяница и дармоед — да и начал торговаться с ним о его зебре. Это такая скотина, похожая на лошадь, только полосатая. Будто на нее кто-то под пьяную руку матрас натянул.

Когда-то в наше село приезжал цирк, и зебра, как на грех, во время танца ногу себе сломала. Вот тогда-то и купил ее Марко. Подлечил, выходил и долгое время возил на ней пассажиров на станцию, детишек в выходные дни катал. Даже билетики для катания на зебре продавал. Но когда вышел указ про тунеядцев и тех, кто работает только для вида, Марко решил продать зебру. Очень она мне приглянулась, вот я и купил ее. Представь себе, брат, каким королем я выезжал из села, на поля или в райцентр. Сколько собиралось зевак, и всех интересовало:

— Чья это такая полосатая лошадь?

А им отвечали:

— Была Марка Косоокого, а теперь зоотехника Петра Пивня.

Меня уже весь район знал. Завидовали мне, как я когда-то завидовал Марку. Она мне послужила ровно месяц. В тот день я решил отметить этот юбилей. Уже и не припомню, сколько выпил, помню только, на двуколку подсаживали меня мальчишки. После этого и началось. Зебра понесла меня прямо на Кринички: так называется конец нашего села, а там самогонщики водятся; возле ворот каждого из них ровно на полчаса пегая ведьма останавливалась. Должно быть, Марко так приучил. Не знаю, как уехал я с этой улицы, только очнулся в самом райцентре… возле чайной. Там простояла проклятая, два часа, а потом направилась в городской парк.

Вот где я горя хлебнул. На аллее, рядом с танцевальной площадкой, где почти вся молодежь собиралась, зебра начала вытанцовывать под «О Чико, Чико…».

Поднялась, проклятая, на задние ноги, меня в лужу опрокинула, а сама пошла с двуколкой, как молодка в пижаме, выкаблучивать. Если б ты, Вася, видел — носилась как сумасшедшая. А как перестали крутить пластинку, сняла с меня соломенную шляпу и, держа ее в зубах, начала собирать в нее конфетки и — медяки. От неожиданности и стыда глаза у меня едва на лоб не полезли. А после этого еще и в комсомольском фотообъективе назвали меня «артистом бродячей труппы».

Но это еще не йсе. Самое страшное, Вася, впереди. Тебе, возможно, надоело читать, но наберись терпения. После объезда самогонщиков, чайной и парка она повезла меня по маршруту Марка к… вытрезвителю. Пришел в себя под душем, с лысой, как колено, головой. Вот так-то, Вася. Да разве, сам скажи, после этого я могу оставаться в колхозе? Славы захотел… Вот до чего дурня слава доводит. Теперь, брат, зарекся пить и тебе не советую.

«А зебру куда девал?» — спросишь.