Переводчица для Дикаря (СИ)

Вообще, конечно, удивительно, как сильно изменились нормы поведения всего за каких-то… пятьдесят лет? Ну, хорошо, предположим, за шестьдесят.

Шестьдесят лет назад Аглае было двадцать четыре года, и судя по ее речам, тогда считалось совершенно естественным брать у мужчины деньги, получать подарки и не иметь в жизни более значимой цели, чем замужество. В наши дни все обстоит совершенно иначе. Но когда я попыталась объяснить старушке, чем именно меня оскорбило предложение Василия дать мне денег на одежду, она уперлась, как баран.

— Я не понимаю, Машенька. Он предложил купить вам платье, а вы отказались?

— Да, отказалась.

— Но почему?

— Потому что это оскорбительно!

— Да что же в этом плохого, дорогое дитя?

— Ну… потому что я могу сама заработать деньги!

— Но ведь это не значит, что вам нельзя делать подарки! — резонно замечает старушка.

— Ну… — я ищу объяснение попроще, — потому что у нас с ним не такие отношения.

— Не какие? Какие должны быть отношения, чтобы вы позволили молодому человеку подарить вам подарок?

— Ну, наверно, для этого мы должны быть парой… — неуверенно формулирую я.

— А вы разве не пара? — Аглая Константиновна вздергивает прозрачные брови.

— Нет. Мы не пара. Мы просто… У нас общий проект.

— Вы работаете вместе? — уточняет старушка.

— Пока нет. Но возможно, будем.

— Я решительно ничего не понимаю, дорогое дитя. Если он за вами ухаживает, если вы собираетесь стать с ним парой, почему вы отказываетесь от платья? Разве вы не понимаете, что мужчины делают подарки, чтобы продемонстрировать женщинам свои чувства?

И вот как объяснить старушке на девятом десятке про независимость? Ведь она любые отношения между мужчиной и женщиной воспринимает исключительно как прелюдию к свадьбе!

В общем, я едва дождалась пяти часов, когда к Аглае приехал сын, и с облегчением отправилась в свою общагу. Мне заплатили двести евро, и всю дорогу, сидя на заднем сиденье “мерседеса”, я искала в интернете платья, которые не стыдно было бы надеть на тот самый прием, где нужно будет делать шушутаж. Времени как раз хватило, чтобы понять, что я ничего не понимаю. Выбор платьев огромный. Как найти то самое, которое будет смотреться уместно и не вызовет ироничных усмешек участников банкета? А самое главное — Дикаря!..

Как назло, Галки, которая прекрасно ориентируется в таких вопросах, не было дома. Поэтому я решила отложить проблему платья на потом и немного поработать.

В последнее время мои эмоции рвутся из-под контроля: я то переполнена радостью, то чуть не плачу, и так каждый день. Даже разговор с мамой не помог мне прийти в себя. А ведь это всегда помогало. Может быть, проблема в том, что я не рассказываю маме про Дикаря? Не хочу ее волновать. Она будет нервничать, если узнает, что ради хорошей должности мне нужно принять ухаживания циничного мажора, у которого прямо сейчас есть отношения с другой девушкой.

Огромным усилием воли я усаживаюсь за компьютер и стараюсь сосредоточиться на очередном переводе. Что-что, а заставлять себя работать я умею. Я споро перевожу какие-то документы и скоро уже чувствую себя если не довольной, то по крайней мере спокойной. Все идет, как положено. У меня есть учеба, есть работа. Я получила гонорар, который позволит одеться для третьего этапа конкурса — и мне не нужно никаких подачек от этого Дикаря. Справляюсь сама!

Но примерно через полтора часа на мой телефон приходит сообщение:

“Маша, жду вас через 10 минут у подъезда вашего общежития. Номер машины XX 179 XXX. Василий Дикарев”.

24

Сердце мгновенно проваливается в бездонную бездну. Кровь бешено стучит в ушах. Я бросаюсь к зеркалу: волосы чистые, ресницы подкрасить успею, переодеться тоже… О господи! Платье или джинсы? Конечно, платье. Дикарь видел его на мне уже минимум два раза, ну и черт с ним.

Трясущимися руками я крашу ресницы, натягиваю голубую водолазку и платье, быстро надеваю ботильоны, и тут телефон звякает снова: “Маша, я внизу”.

О господи! Неужели уже прошло десять минут?

Выбегая из комнаты, я налетаю на Галку, которая как раз возвращается домой.

— Маш, ты куда?

— Туда, — я вдруг останавливаюсь, как вкопанная, как будто секунду назад не летела на встречу с Дикарем.

— Выглядишь шикарно, кстати, — отмечает Галка, и я прислоняюсь к стене, в одно мгновение лишившись всяких сил.

— Точно?! — переспрашиваю звенящим шепотом.

— Маш, да ты чего? У тебя что, свидание? — я молча киваю. — С ним? — я киваю снова, и Галка с ликующим воплем обнимает меня.

— Вот и умница, вот и молодец!.. Так! Сережки!

— Какие сережки? — тихо спрашиваю я, потому что мне ужасно страшно идти вниз и садиться в машину Дикаря. Это мое первое в жизни свидание! А после того, как мы с Дикарем еще и поссорились, это просто ужас, как страшно.

— Момент! Не входи! — Галка влетает в комнату, быстро роется в ящике своего стола и через секунду возвращается в коридор с сережками-гвоздиками, которые начинает вдевать мне в уши. — Тебе нельзя возвращаться в комнату, это плохая примета… а я тебе вот сейчас помогу. Маш, хорошо, что у тебя хоть дырки в ушах есть!